К 90-летию академика И.Т. Фролова

Международная конференция

Человек в глобальном мире:

риски и перспективы

(XIX Фроловские чтения)

Программа

Открытие конференции – акад. РАН А.В. Смирнов

Презентация книг «Мифология века НТР». М. 2019

И.Т. Фролов «Философия глобальных проблем. Работы разных лет». М. 2019

Акад. РАН В.А. Лекторский – Цифровизация жизни как экзистенциальный вызов человечеству.

Чл.-корр. РАН Р.С. Гринберг – Человек в глобальном мире: проблемы и перспективы занятости.

Чл.-корр. РАН В.И. Данилов-Данильян – Глобальные экологические проблемы.

Д.ф.н. И.Ф. Кефели – Глобальная безопасность в эпоху антропоцена

Д.ф.н. М.С. Киселева – Предотвращение войны – важнейшая глобальная проблема.

Чл.-корр. РАН В.В. Миронов – Трансформация человека в глобальном мире и развитие культуры.

Д.ист. н. В.Б. Кувалдин – Глобальный мир: новая реальность человеческого бытия.

Проф. П. Плат, проф. Э.-К. Хасс (ФРГ) – Отношения индивидуумов в условиях роста деструктивности в глобальном мире.

Д.физ.-мат. н. Г.Г. Малинецкий – Гуманитарно-технологическая революция и перспективы человека.

Д.псих.н. Т.А. Нестик – Глобальные риски и ответственность перед будущими поколениями.

Проф. М. Франкович (Польша) – Искусство выживания в эпоху цифровых технологий: готовы ли мы к «отключению электроэнергии?»

Д.ф.н. И.К. Лисеев – Глобализация экологии в глобализирующемся мире.

Проф. Ань Цинянь, проф. Чжан Байчунь (КНР) – И.Т. Фролов и новое осевое время.

Проф. Н. Хагер (ФРГ) – Космические путешествия и глобализация.

Д. экон.н. А.В. Бузгалин – Феномен человека – взгляд марксизма сквозь призму XXI века.

Проф. Г. Херц (ФРГ) – Глобализация как вызов человечеству.

Д.ф.н. В.П. Веряскина – Человеческий потенциал в глобальном мире: концепция Программы развития ООН (ПР ООН).

Д.ф.н. П.Д. Тищенко – Биоэтика глобальная и региональная.

Д.ф.н. О.В. Попова – Проблема справедливости в биоэтике: глобальная и партикулярная.

Д.ф.н. В.В. Василькова – Глобализация лжи в цифровую эпоху: фейки и боты в социальных сетях.

Д.ф.н. О.В. Плебанек – Артификация человека цифровой эпохи.

Д.ф.н. А.Н. Чумаков – Антропологическое измерение многоаспектной глобализации.

Проф. Ёити Фудзии (Япония) – Сущность человека как совокупность всех общественных отношений в будущем.

Д.ф.н. С.Н. Корсаков – Глобализация и глобальные проблемы.

Р.Р. Белялетдинов — Аргумент и норма: как меняется глобальная биоэтика

К.ф.н. С. Ю. Шевченко – Антибиотикорезистентность: дискурсы глобальной угрозы и локальных возможностей.

Д.ф.н. И.А. Бирич — Человеческие качества как стратегический ресурс глобализации.

К.ф.н. Е.И. Ярославцева – Феномен риска в творческой деятельности человека: стимул или угроза.

М.И. Фролова – Футурология Джона Нэсбитта.

«Человек в глобальном мире: риски и перспективы»

(XIXФроловские чтения).

Фролова М.И.

Обзор конференции, прошедшей в Институте философии РАН в рамках Чтений памяти академика Ивана Тимофеевича Фролова (1929 – 1999). Конференция посвящена глобализации и глобальным проблемам человечества в современном мире.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: глобальный мир, глобализация, глобальные проблемы, риски, философская антропология, И.Т. Фролов.

ФРОЛОВА Мария Ивановна – научный сотрудник сектора гуманитарных экспертиз и биоэтики Института философии РАН.

mariafrolova1@yandex.ru

Цитирование: Фролова М.И. «Человек в глобальном мире: риски и перспективы» // Вопросы философии. 2020. № . С. .

Voprosy Filosofii. 2020. Vol. . P. .

Human Being in the Global World: Risks and Perspectives.

Maria I. Frolova

Review of the conference held at the Institute of philosophy of the RAS within the framework of Readings in memory of academician Ivan T. Frolov (1929 – 1999). The conference is devoted to globalization and global problems of mankind in the modern world.

KEY WORDS: global world, globalization, global problems, risks, philosophical anthropology, I. T. Frolov.

FROLOVA Maria I. – Researcher, Department of the humanitarian expertise and bioethics, Institute of Philosophy of PAS, Moscow.

mariafrolova1@yandex.ru

Citation: Frolova, Maria I. (2018) “Man in the global world: risks and prospects”, Voprosy Filosofii, Vol. (2018), pp. ?‒?.

В ноябре 2019 г. в Институте философии РАН прошли XIX Чтения памяти академика Ивана Тимофеевича Фролова (1929 – 1999). Чтения были посвящены 90-летию со дня его рождения. Но Фроловские чтения – не мемориальное мероприятие. Это научная конференция, в рамках которой обсуждается одна из ведущих тем философского творчества И.Т. Фролова. В этот раз темой стала глобальная проблематика. Вопросы глобального экономического, экологического, геополитического кризисов сегодня влияют на повседневную жизнь каждого. Участники конференции подчеркнули актуальность и сегодня концепции глобальных проблем, которую И.Т. Фролов сформулировал еще сорок лет назад. Фактически, он предусмотрел те коллизии, которые приобрели первостепенную значимость в последнее десятилетие. Это было следствием того, что концепция И.Т. Фролова была не только научной, но и философской. В основу системы глобальных проблем он ставил проблему человека и его будущего. Он понимал её как комплексную проблему, требующую объединения усилий всех наук и доброй воли людей всех стран мира, нового политического мышления, опирающегося на Манифест Рассела-Эйнштейна 1955 года.

Чтения открыл академик А.А. Гусейнов. Он сказал, что хотя уже прошло двадцать лет, как нет с нами И.Т Фролова, но все эти годы он с нами своим творчеством, своими идеями. Мудрость И.Т. Фролова, введшего понятие «высокое соприкосновение», состояла в том, что он связывал перспективы научно-технического развития с гуманистическими идеалами. Он поставил вопрос о единстве науки и гуманизма, в том числе с гуманистическими традициями русской культуры.

Чл.-корр. РАН В.И. Данилов-Данильян подчеркнул приоритет И.Т. Фролова в разработке глобальных проблем в нашей стране. Сформулированные им критерии глобальных проблем сохраняют свою актуальность. Сегодня в глобальной экологии важнейшей является проблема сохранения биологического разнообразия как резервуара адаптационного потенциала биосферы. От этого зависит выживаемость и устойчивость биосферы. Среди других глобальных экологических проблем: глобальное изменение климата, химическое отравление планеты, обезлесение, опустынивание. Продолжается тенденция роста средней приповерхностной глобальной температуры. Распределение показателей водного режима становится всё более неравномерным, что сказывается на производстве продовольствия. Необходимо предпринимать меры по перестройке глобальной экономики с тем, чтобы не допустить повышения глобальной температуры за критические меры, а также разрабатывать альтернативные источники энергии.

Академик В.А. Лекторский подчеркнул, что И.Т. Фролов – легендарная фигура нашей философии. Его деятельность создала новую ситуацию в философии. Он не только выдвигал новаторские идеи и разрабатывал новые проблемы, но открывал целые направления исследований. Среди них и глобальные проблемы. И.Т. Фролов понимал их как вызов самому существованию человечества. Одна из современных проблем – цифровизация всей нашей жизни. Это новый этап развития информационной цивилизации, обработки и передачи информации. Анализ больших данных с помощью искусственного интеллекта открывает большие перспективы перед наукой. В том числе по выявлению глобальных тенденций развития в гуманитарных науках. Серьёзные последствия цифровизации сказываются и в образовании, где среди новых проблем отмечается рост инфантилизма поколения, растущего вместе с компьютерной техникой. Возникает и проблема личной безопасности и сохранения идентичности в связи с использованием персональных данных государственными структурами и крупными корпорациями. Современные когнитивные технологии несут вызов свободе воли человека. Вместе с тем, человек, поскольку он человек, сохраняет своё «Я» и веру в свои силы, что остаётся главным движущим фактором мирового развития.

Чл.-корр. РАН Р.С. Гринберг напомнил о последствиях глобального экономического кризиса 2008 г. Экономическая теория не смогла его предвидеть. Она очень фрагментирована. Закончилось время больших теорий (Смит, Маркс, Кейнс), и это пагубно сказывается на общем понимании ситуации. Становится ясно, что в центре экономических исследований должен быть человек, хотя пока доминирует фетишизация количественных показателей. Поэтому философия имеет практическое значение для науки. Р.С. Гринберг подчеркнул, что новое мышление М.С. Горбачева — это попытка глобального очеловечивания человеческого общежития. Это не какой-то зигзаг истории, как думают сегодняшние политики и политологи. Это упущенный шанс создать мир без взаимных угроз, без «игры с нулевой суммой».

Чл.-корр. РАН В.В. Миронов остановился на дилемме технократизм – антропологизм, которую И.Т. Фролов считал характерной для современной общественной мысли. Для И.Т. Фролова человек был абсолютной ценностью. В этом сказывалось влияние кантовской философии. И.Т. Фролов рассматривал науку в связи с социальными условиями её развития и ставил вопрос об ответственности науки и общества в целом за стратегические цели развития. Встаёт проблема установления социальных и этических ограничений. В противном случае технократизм приведёт к негативным и даже трагическим последствиям. Культура может трансформироваться в техницистскую цивилизацию, и наука может стать просто научным производством, а человек – его придатком. И.Т. Фролов высказал соответствующие мысли задолго до внедрения информационных технологий в культурную повседневность. Тем самым его идеи приобретают сегодня всё большую актуальность.

Д.ист.н. В.Б. Кувалдин посвятил свой доклад центральному понятию Чтений – «глобальному миру», но подошёл к его определению как историк. Глобальный мир – это особое состояние человечества, когда оно приобретает характер определенной целостности. Если посмотреть под этим углом зрения на историю, то можно выделить два глобальных мира: глобальный мир, созданный в XIX веке, и глобальный мир – порождение второй половины XX века. Глобальный мир XIX века – это либерально-колониальная цивилизация. Этот глобальный мир дал совершенно феноменальные результаты в науке, в экономике, в политике и закончился вселенской катастрофой 1914 года. После него наступил особый период, вместивший в себя революции, две мировые войны и великий экономический кризис. После этого начинается строительство второго глобального мира. Глобальный мир нуждается в соответствующей производственной основе. Когда произошел промышленный переворот, мир приобрел целостное оформление. Следующий этап – постиндустриальное общество. Сейчас налицо кризис неолиберальной модели глобального мира, которая была создана во второй половине XX века. Отсюда такие феномены, как Трамп и Brexit, и правый и левый популизм в Европейском союзе. Это кризис гегемонии. Сейчас количество глобальных игроков резко возросло. Такие формы интеграции, как национальные государства или Европейский союз уходят в прошлое. Нужны новые эффективные институты глобального мира.

Д.ф.н. М.С. Киселева рассказала о принципиальном для всей глобальной концепции И.Т. Фролова документе – Манифесте Рассела-Эйнштейна, а также о переписке Эйнштейна и Фрейда по вопросам мира и будущего человечества. Она сказала об актуальности этих текстов и подчеркнула роль интеллектуалов, философов в определении приоритетов развития человечества. К ним следует прислушиваться тем, кто принимает политические решения, чтобы не допустить непоправимых последствий.

Д.ф.н. И.Ф. Кефели говорил о проблеме глобальной безопасности. Проблема глобальных рисков выходит сейчас на передний план. Переход экономики глобального капитализма к извлечению сверхприбыли путём глобальных финансовых спекуляций резко обострил глобальные риски. Цифровизация несёт с собой техническую возможность новых форм социального контроля. Возрастание роли автоматики в процессе принятия решений может ослабить внимание к человеческому измерению социальных процессов и обернуться антигуманными последствиями.

Д.экон.н. А.В. Бузгалин напомнил, что в своё время подавляющее большинство обществоведов в одночасье превратились из марксистов в немарксистов и антимарксистов. Академик И.Т. Фролов принадлежал к марксистской философской школе. Современный марксизм позволяет констатировать новейшие тенденции развития глобального капитализма. В деятельности крупных корпораций приоритет перешёл от производства полезных вещей к фабрикации симулякров. Глобальный фиктивный финансовый капитал заинтересован в рынке симулякров и воспроизводстве новых поколений зависимых от рекламы их потребителей. Отсюда столь стремительные темпы развития именно в цифровом секторе экономики по сравнению с реальным сектором.

Проф. Э.-К. Хасс (ФРГ) представил их совместный с проф. П. Платом (ФРГ) доклад на тему «Отношения индивидуумов в условиях роста деструктивности в глобальном мире». Авторы обратили внимание на этические вопросы коммуникации: индивид, имеющий достаток, склонен ограничивать сферу своего общения. По-прежнему сохраняет актуальность проблема «пределов роста», поставленная Римским клубом. Пределы роста в потреблении ресурсов накладывают ограничения на общение людей.

Д.физ.-мат.н. Г.Г. Малинецкий считает, что сегодня в науке главные приоритеты – именно те, о которых говорил И.Т. Фролов: проблема будущего и неразрывно связанная с ней проблема человека. Принятие любых крупных решений невозможно сегодня без прогнозирования. Докладчик напомнил о книге материалов Всесоюзного совещания по философским и социальным проблемам науки и техники 1987 г., впервые изданной Группой по изучению творческого наследия И.Т. Фролова спустя тридцать лет. При чтении этих материалов становится ясно, что мы упустили возможность поставить проблему человека как проблему всей Академии наук. Междисциплинарный подход необходим современной науке. Проблемы, связанные с человеком, будут ведущими в фундаментальной науке.

Проф. М. Франкович (Польша) сделал доклад «Искусство выживания в эпоху цифровых технологий: готовы ли мы к «отключению электроэнергии?» Речь шла об угрозах, которые несут с собой новые технологии. Новые информационные технологии хороши. Но как выживать, если будут неожиданно парализованы основные центры автоматического управления – например, вследствие простого сбоя в электроснабжении. Никто не готовит людей к подобным ситуациям. И это порождает регулярно значительные материальные издержки и психологические фрустрации.

Д.псих.н. Т.А. Нестик рассказал о психологическом восприятии глобальных рисков. Оно очень избирательно. Исследования показывают, что наибольший отклик имеет проблема глобального изменения климата, которая оттеснила в массовом сознании даже проблему ядерной войны и социальные проблемы. На протяжении последних лет неуклонно растёт озабоченность россиян радиационным и химическим заражением окружающей среды. Выяснилось, что проблема непредвиденных последствий применения новых технологий меньше всего занимает реципиентов, особенно это касается молодых опрошенных. Интересно также, что приверженность традиционным ценностям повышает уверенность людей в способности государства предотвратить глобальную катастрофу. Напротив, неверие в способность общества справиться с глобальными проблемами порождает новые виды депрессивных расстройств.

Д.ф.н. И.К. Лисеев напомнил, что день проведения конференции – это и день, когда двадцать лет назад на Троекуровском кладбище мы хоронили И.Т. Фролова. Все эти двадцать лет мы очень остро ощущаем его отсутствие. Никто его не заменил. Многие его идеи подтвердились сегодня. Например, идея о глубинной связи онтологии и гносеологии, о том, что противоречия развития разрешаются зачастую не устранением его сторон, а коэволюционно. Велик вклад И.Т. Фролова в укрепление союза и диалога естественников и философов, в проведение Всесоюзных совещаний, которые определили высокий научный уровень советской философии естествознания. Ситуация сегодня изменилась в этом вопросе в худшую сторону.

Проф. Ань Цинянь и проф. Чжан Байчунь (КНР) особо отметили, что И.Т. Фролов – один из самых влиятельных российских философов XX в., человек, которого хорошо знают в Китае. Он скончался в китайском городе Ханчжоу. Его произведения переводили и изучали и продолжают изучать в Китае. За последние двадцать лет Россия и весь мир в целом претерпели огромные изменения, но в условиях этих изменений великое имя этого философа не только не потускнело, напротив, его мысли сегодня обрели еще большее значение. Чтобы сегодня оценить вклад философа Фролова и значимость его философского мышления, необходимо понять суть нынешней эпохи. Известна концепция осевого времени Ясперса. В настоящий момент человеческая цивилизация переживает важный поворотный момент в своей истории. Наступает новое осевое время истории человечества. Философское мышление Фролова – продукт нового осевого времени. Можно сказать, что осмысление и оценка философских идей Фролова и развитие современной русской философии в целом также являются ключом к пониманию нового осевого времени.

Д.ф.н. В.Г. Буданов подчеркнул стратегический тип мышления И.Т. Фролова. Сегодня подобный подход особенно важен, в том числе при осмыслении глобализации. Как никогда для уменьшения издержек глобализации нам необходим диалог культур.

К.ф.н. В.П. Веряскина рассказала о концепции человеческого потенциала в Программе развития ООН. И.Т. Фролов, напомнила она, был автором идеи о человеке как глобальной проблеме. Первый доклад ООН о человеческом потенциале датируется 1990 г. В 1990-е гг. в нашей стране проблематика человеческого потенциала разрабатывалась в Институте человека РАН под руководством И.Т. Фролова. Было выпущено несколько книг на эту тему. В.П. Веряскина привела определение человеческого потенциала и перечислила индексы человеческого развития, принятые в Программе ООН.

Д.ф.н. П.Д. Тищенко говорил о роли И.Т. Фролова в становлении биоэтики в России. В дальнейшем он остановился на проблемах современной биоэтики, таких как информированное согласие, соотношение традиционных ценностей и автономии личности. Важной биоэтической проблемой при получении врачом информации о риске развития патологии является дилемма между принципом «не навреди» и принципом врачебной тайны.

В докладе проф. Ёити Фудзии (Япония) говорилось о том пути, который прошло человечество по фактическому освобождению человека в процессе производства вследствие автоматизации и интеллектуализации, в частности, – от тяжёлых и опасных форм труда. Происходит перераспределение рабочей силы во вторичный и третичный сектора экономики. Но подобная переквалификация сопряжена с психологическим ущербом для тех, кому пришлось менять профессию и переучиваться, а также быть безработным. Особые этические и социальные проблемы возникают с трудовой занятостью инвалидов.

К.ф.н. Р.Р. Белялетдинов рассмотрел эволюцию принципов автономии и блага в биоэтике. В биоэтике в 2000-е гг. благодаря развитию генетических технологий и нанотехнологий произошел отказ от алармистского дискурса и утверждение сциентистских подходов. Информированное согласие по мере развития биотехнологий понимается всё более расширительно.

Д.ф.н. И.А. Бирич напомнила о введенном А. Печчеи понятии «человеческие качества». Докладчик рассматривает их как стратегический ресурс глобализации. Развитие электронных технологий и гаджетов входит в противоречие с задачей формирования в молодых поколениях целого ряда традиционных человеческих качеств. Кроме того, расширяются возможности манипулирования людьми.

К.ф.н. Е.И. Ярославцева обратилась к опыту Института человека, созданного И.Т. Фроловым в 1991 г. Речь шла не просто о новой научной институции. Институт человека возник из творческого порыва многих ученых и философов, вдохновителем которого был И.Т. Фролов. В Институте человека начали проводиться исследования, которые ранее просто были немыслимы. И.Т. Фролов давал возможность «прорастать» новым идеям.

В ходе Чтений прошла презентация двух книг. Первая из них: И.Т. Фролов «Философия глобальных проблем. Работы разных лет». Она подготовлена Группой по изучению творческого наследия И.Т. Фролова Института философии РАН. В книге собраны основные тексты И.Т. Фролова по глобальной проблематике. Она станет незаменимым пособием для всех, кто будет изучать становление глобалистики в нашей стране.

Вторая книга – «Мифология века НТР: утопии, мифы, надежды и реальность новейших направлений науки». Она подготовлена по итогам предыдущих Фроловских чтений. В книге обсуждается феномен, отмеченный в своё время И.Т. Фроловым: наука сегодня становится площадкой для продуцирования самых разнообразных мифов, таких, по сравнению с которыми древние мифы оказываются детскими сказками. Мифологические представления возникают теперь не от неразвитости науки, но, напротив, сопровождают научное нетерпение, стремление забежать вперёд, попасть скорее в «дивный новый мир». Они сопряжены с опасностью утраты человеком – творцом науки — своей родовой и индивидуальной идентичности. Среди тем книги: утопи и мифы биоинженерии, мифы и реальность нейрокогнитивных технологий, евгенические мифы.

И.Т.Фролов

Наука и гуманистические идеалы в решении глобальных проблем¹

По-видимому, целесообразно говорить не только об огромных возможностях науки в решении глобальных проблем современности, но видеть также более отчетливо и ее пределы. Иначе говоря, мы должны, я думаю, проявлять больше реализма и осторожности в наших проектах и надеждах, связанных с наукой в решении глобальных проблем. Нам следует подчеркивать более определенно, что наука не является здесь универсальной силой, и поэтому ученые не могут брать и не берут на себя обязательства, превышающие их реальные возможности.

Ясно, что научная постановка проблемы является необходимым условием ее решения. Говорят даже, что она служит весьма существенной частью решения. Но в случае глобальных проблем дело обстоит далеко не так. Глобальные проблемы не являются «чисто» научными. Это прежде всего социальные проблемы, и их решение предполагает определенные социальные же, а не «чисто» научные условия. Допустим, что, например, к 2000 году возможно будет найти научное решение многих глобальных проблем. Но что касается их социального решения, то мы не можем утверждать это с большей или меньшей определенностью.

Мне думается, что в случае глобальных проблем мы должны больше подчеркивать также эвристическую, стимулирующую, я бы сказал, даже каталитическую роль науки. Наука не только дает определенное решение глобальных проблем, но и стимулирует их социальную постановку и решение. Она дает также авторитетное «предостережение» относительно того, что если не будет достигнуто решение глобальных проблем, то перед человечеством может возникнуть некоторая угроза. Именно как актуальная угроза и существует сегодня большинство глобальных проблем. К сожалению, эта угроза не снимается во многих случаях и тогда, когда мы рассматриваем перспективу 2000 года как некоторого рубежа, не мотивированного объективно, но действующего на нас скорее в чисто психологическом плане. Само это воздействие остается некоторой загадкой. Но это уже другой вопрос, на котором здесь вряд ли стоит останавливаться.

Гораздо важнее подчеркнуть, как мне кажется, мысль о том, что в решение глобальных проблем включается целый комплекс наук (в том числе социальные науки и философия). Науку интересует результат решения глобальных проблем, но ей небезразличен и путь, ведущий к этому результату. Однако если иметь в виду естественные и технические науки, то для них все же на первом месте стоит результат. Что же касается социальных наук, то они обращаются прежде всего к осмыслению стратегии и социальных форм решения глобальных проблем. Философия, обсуждая методологию и мировоззренческие аспекты глобальных проблем, сосредоточивается главным образом на том, каким путем достигается это решение. Здесь наш интерес заключается не только в результате, но, может быть, в большей мере в самих по себе научных дискуссиях, диалоге. Пожалуй, даже наибольшее значение в данном случае имеет то, как ученые в процессе этих дискуссий воздействуют на мышление друг друга. И в этом смысле мы можем говорить о стимулирующей каталитической функции философии в решении глобальных проблем. Эта функция реализуется самой постановкой этих проблем и дискуссией вокруг них. И именно через философию в наибольшей степени осуществляется воздействие на мышление, сознание, мораль современного человечества в направлении выработки глобальных подходов.

Здесь достигается главное: осознание себя каждым человеком как части человечества. Это обозначается как гуманизм – антитеза эгоизма и фанатизма во всех его формах. И мы можем констатировать с удовлетворением, что в последние годы в результате такого рода дискуссий совершается все более ощутимый поворот в сознании современного человечества, изменяется шкала ценностей, причем все явственнее обнаруживается приоритет гуманистических и социальных целей, в том числе и в отношении научно-технического исследования в узком смысле. Попытки определить этот поворот в последнее время предпринимаются многими мыслителями. Но я хотел бы напомнить, что одним из первых среди них был выдающийся ученый-биолог Дж. Хаксли, который сразу после окончания второй мировой войны был избран ответственным секретарем подготовительной комиссии по созданию ЮНЕСКО и попытался сформулировать понятие нового гуманизма в своей статье «Назначение и философия ЮНЕСКО». Этот гуманистический акцент мы видим во многих докладах, представленных «Римскому клубу». Содержащаяся в них конкретная интерпретация понятия гуманизма нас, марксистов, естественно, не может удовлетворить. С позиций своего мировоззрения мы говорим о реальном гуманизме, но мы с пониманием относимся к самым разнообразным гуманистическим тенденциям, проявляющимся в современном мире, и готовы вести здесь дискуссии, диалог.

Исходя из нашего представления о реальном гуманизме, мы рассматриваем современную науку не как изолированную сферу «чистого» познания, но как особый социальный институт, сущностное предназначение которого заключается в том, чтобы обслуживать человека, способствовать его свободному и всестороннему развитию, являющемуся «самоцелью» истории. В этой связи чрезвычайную актуальность приобретают вопросы этики научного познания человека, нравственных критериев научного поиска, социального контроля и регулирования научных исследований в областях, затрагивающих жизненные интересы человечества, его будущее как биологического вида. Альтернативы этому не существует ни для науки, ни для человечества. Однако эта общая гуманистическая направленность науки приобретает различные, а иногда и противоположные социальные формы при капитализме и при социализме.

При капитализме социально-этическое регулирование науки, становясь все более очевидной необходимостью, получает известное развитие, но оно наталкивается на существенные препятствия, обусловленные частнособственническими отношениями, эгоистической погоней за прибылью, недостаточно ограничиваемой общественными установлениями. При социализме эти противоречия в принципе снимаются, и наука получает свободное развитие в гармонии с гуманистическими идеалами и социальным прогрессом в направлении к коммунизму как истинно человеческому обществу.

Социально-этическое регулирование науки, исходящее из ее гуманистической ориентации и развития как науки для человека, означает целенаправленное управление наукой не только в национальных, но и в международном масштабах. Оно предполагает выработку определенных этических кодексов, а также международно-правовых соглашений, регулирующих научное познание в областях, затрагивающих жизненные интересы современных и будущих поколений людей. Однако сегодня главная проблема заключается, на мой взгляд, в том, чтобы осуществлять более эффективный контроль за исполнением уже принятых социально-этических и правовых установлений, кодексов и соглашений. Социально-этическое регулирование науки, к которому наука и общество в целом приходят как к жизненной необходимости, может стать гуманистической основой нового этапа более свободного, чем ранее, развития науки. Социальная ответственность ученых и свобода научного поиска не являются альтернативой.

Глобальные проблемы возникают как некоторая угроза человечеству, а следовательно, человеку, его биологическому существованию. Но это опосредованная связь. Есть и прямая угроза человеку как виду Homosapiens, и в связи с этим возникает проблема его выживания и развития в широких аспектах. Поэтому проблема «человек и его будущее» является, на мой взгляд, центральной глобальной проблемой в современном мире. Мы говорим теперь все больше, например, об охране природы. К сожалению, однако, мы в значительно меньшей степени осознаем тот факт, что, пожалуй, основной сейчас является проблема охраны самого человека. Острота этого вопроса объясняется все возрастающим воздействием различных канцерогенных факторов на человека: ионизирующих излучений, химических мутагенов, а также экспериментирования на человеке. Возникает все более реальная опасность манипулирования его генотипом. Возьмем хотя бы неоевгенические проекты, которые пытаются получить в последние годы научную опору в достижениях молекулярной генетики, и в частности генной инженерии.

Резюмируя, я полагаю, что в интересующей нас проблеме надо иметь в виду следующие аспекты: а) научный; б) социальный; в) гуманистический, нравственно-этический. Если в отношении первого аспекта проявляется, как правило, неумеренный оптимизм, а в отношении второго – сдержанный оптимизм и надежда, то в отношении третьего аспекта – по большей части скептицизм и лишь иногда надежда. По-видимому, окончательное решение глобальных проблем будет достигнуто тогда, когда все эти три аспекта будут рассматриваться в единстве с позиций разумного реализма и научного определения перспектив дальнейшего развития человечества, при котором оптимизм и надежда будут опираться на реальные социальные действия во имя гуманизма и будущего человека. Значение гуманистического, нравственно-этического аспекта глобальных проблем следует, на мой взгляд, сильнее подчеркивать при определении наших позиций.

1 Статья была опубликована в Вопросах философии № 6, 1970.

В.И. Данилов-Данильян

О ГЛОБАЛЬНОЙ КЛИМАТИЧЕСКОЙ ПРОБЛЕМЕ

И ЗАБЛУЖДЕНИЯХ ПРИ ЕЁ ТРАКТОВКЕ¹

Аннотация

Проанализированы научно-методологические причины, в силу которых изменение климата как одна из глобальных проблем остро дискутируется более двух десятилетий. Показано, что при изучении проблемы неизбежно остаются значительные зоны неопределённости в принятии решений, касающихся как самих исследований, так и рекомендаций по климатической политике, что встречает неприятие с точки зрения классической науки. Разрешение подобных противоречий возможно только с позиций риск-ориентированного подхода, обосновывающего необходимость принятия климатозащитных мер.

Ключевые слова

Изменение климата, глобальная проблема, потепление климата, прогнозирование, климатозащитные меры, риск, неопределённость.

В начале 2000-х гг. ещё приходилось слышать, что никаких климатических изменений не происходит, все наблюдаемые погодные аномалии находятся в пределах естественных и притом краткосрочных колебаний, сам же глобальный климат остаётся стационарным, на худой конец – квазистационарным, т.е., если и меняется, то за рамками исторического времени. В последние годы эти голоса уже не слышны: уже не вызывает сомнений, что происходят серьёзные климатические изменения долгосрочного характера и климатическая система переходит в какое-то новое состояние. За последние полтора века каждое десятилетие было теплее, чем среднее из предшествующих, общее потепление за этот период составило +0,7°C (в течение последнего миллиона лет не случилось других полутора веков с таким высоким приростом), стихийные бедствия погодно-климатического характера становятся всё более частыми и мощными, надёжно регистрируются изменения режима осадков и т.д., и т.п.

Однако остаются два существенных вопроса, по которым нет полного единодушия: во-первых, являются ли эти изменения опасными для цивилизации, а может быть, и для биосферы в целом, во-вторых, значительно ли воздействие современного человека на климатическую систему или так называемым антропогенным сигналом можно пренебречь? Оба вопроса имеют не только научное, теоретическое значение, они чрезвычайно существенны для практики.

Очевидно, что если процесс изменений климата не приведёт к серьёзным, тем более угрожающим человеку последствиям, то нет оснований для особого беспокойства, достаточно принимать по мере необходимости адаптационные меры. Однако, согласно представлениям современной глобальной экологии, продолжение процесса изменений климата начиная с некоторой стадии приведёт с высокой вероятностью к весьма серьёзным негативным последствиям для цивилизации. Дело, прежде всего, в том, что всякое изменение абиотических условий вызывает адаптационную перестройку биоты, системы живых организмов, в случае глобальных изменений – глобальной биоты, фактически всей биосферы. Пока процесс изменений климата находится на начальной стадии, форсирование изменений стартовало на рубеже XIX–XX веков, но признаки перестройки глобальной биоты уже совершенно очевидны. Выполненные за последние полвека космические снимки земной поверхности позволяют сделать однозначный вывод о смещении границы между тундрой и лесотундрой к северу, соответственно, границы между лесотундрой и тайгой – тоже к северу. Эти примеры – наиболее яркие, но огромное количество подтверждений перестройки биоты известно и помимо них.

Убедительность приведённых примеров определена их «географичностью», но ещё важнее структурно-экологические проявления трансформации биоты, выражающиеся в изменениях видового состава сообществ, формирующих экосистемы, т.е. в процессе перестройки экосистем, напоминающей сукцессию², однако происходящую в непрерывно изменяющейся (вместе с климатом) среде. Формирование климаксового сообщества как итог такого процесса возможно только при стабилизации среды, иначе говоря, в случае перехода климатической системы в устойчивое (точнее – в квазистационарное) состояние. Предположение о том, что рано или поздно такое состояние климата наступит, вряд ли вызывает возражения. Но что к этому моменту произойдёт с экосистемами, адаптационный потенциал которых, естественно, ограничен?

Решающими могут оказаться два фактора. Первый из них – скорость изменений внешней среды, т.е. климатической системы. Изменения климата можно характеризовать несколькими количественными индикаторами, наиболее часто используется один из них – среднеглобальная приземная температура (СГПТ). Согласно данным палеоклиматологии, современная скорость роста СГПТ в 10 раз выше максимальной за предшествующий миллион лет. Второй фактор – состояние биоты. Его главная характеристика – сокращение биоразнообразия. По оценкам экологов, сейчас в результате нарастающего антропогенного давления на биоту скорость сокращения биоразнообразия до 1000 раз выше, чем когда бы то ни было до появления человека. Между тем именно биоразнообразие определяет адаптационный потенциал экосистем, все сукцессионные процессы предполагают мобилизацию этого потенциала. Таким образом, не только сдвиг внешних по отношению к биоте условий в результате происходящих изменений климата гораздо более неблагоприятен для неё, но и возможности реагирования на этот сдвиг катастрофически сократились. Прибегая к медицинскому сравнению, можно сказать, что не только болезнь сама по себе гораздо опаснее, чем в предшествующих случаях, но и организм крайне ослаблен другими (антропогенными!) болезнями.

Продолжение тенденции таких быстрых изменений климата резко ускорит и без того наметившийся процесс деградации биосферы. Поэтому столь актуальна задача оценить тот предел, превышение которого вызовет катастрофические последствия. Естественно, речь идёт о СГПТ, в настоящее время предельно допустимое приращение её значения на конец XXI века оценивается большинством специалистов в 1,5°C, но некоторые полагают, что вероятность достижения такой цели очень мала и придерживаются оценки в 2°C, которая принималась за целевое значение большинством экологов в начале 2010-х гг. Ни первую, ни вторую, ни какую-либо другую оценку строго обосновать не удаётся. Ни в коем случае это не должно быть основанием для бездействия: ведь речь идёт о сохранении единственно пригодной для человека окружающей среды, и риск её утраты абсолютно недопустим, он заведомо перекрывает все потери, которые возможны из-за погрешностей в определении целевых параметров.

Надо констатировать, что отрицательный ответ на вопрос, опасны ли изменения климата для цивилизации, практически всегда является следствием неосведомлённости в глобальной экологии, но в дискуссиях по климатической проблеме он затрагивается нечасто – в отличие от другого сформулированного в начале статьи вопроса – о значимости антропогенного сигнала для изменений климата. В основе отрицания этой значимости как социального явления (а не точки зрения отдельных специалистов или политиков, журналистов и пр.) лежат не отсутствие компетентности или случайные ошибки, а экономические причины. Ведь если изменения климата – чисто природное явление и экономическое развитие не оказывает на климатическую систему существенного влияния, то все меры, предлагаемые для сдерживания, замедления, в перспективе – остановки этого процесса, отношения к делу не имеют, а все жертвы, на которые экологи призывают пойти ради «спасения климата», совершенно бессмысленны. Главные «климатозащитные» меры направлены на снижение эмиссии парниковых газов, рост концентрации которых в атмосфере вызывает усиление парникового эффекта и, соответственно, глобальное потепление (рост СГПТ). Львиная доля антропогенной эмиссии парниковых газов происходит в результате сжигания ископаемого топлива, и именно его производители (особенно угля и нефти) больше всех заинтересованы блокировать меры по снижению его использования. Они и поддерживают, целенаправленно, настойчиво и щедро, «научно обоснованные» атаки на концепцию высокой значимости антропогенного сигнала для изменений климата. Подробный и убедительный анализ этих атак имеется в [1].

Практически все профессиональные климатологи солидарны с Межправительственной группой экспертов по изменению климата (МГЭИК, англ. IntergovernmentalPanelonClimateChange, IPCC), в своих докладах безальтернативно поддерживающей концепцию значительного влияния цивилизации на климатическую систему, оценивая его роль в современном глобальном потеплении выше, чем природных факторов. Выводы МГЭИК основаны на расчётах по климатологическим моделям, разработанным в различных международных и национальных научных центрах. Получаемые в этих центрах результаты не всегда совпадают, иногда заметно расходятся, поэтому выводы МГЭИК основываются на данных ансамблямоделей, т.е. ни одна из признанных, авторитетных моделей не игнорируется. Тем не менее возражения противников климатозащитных мер находят сторонников и среди тех, кого нельзя заподозрить в ангажированности топливными компаниями. Среди этих возражений часть не выдерживает критики с позиций современной науки, например: при росте концентрации парниковых газов в атмосфере тропосфера не нагревается, а охлаждается, поскольку атмосфера «тяжелеет»; в планетарном углеродном балансе антропогенный поток незначителен и поэтому не может влиять на климат; и т.п.

Но есть и сомнения в справедливости констатаций и прогнозов МГЭИК, претендующие на научно-методологическую обоснованность. Проблема состоит не столько в том, корректны или некорректны высказываемые сомнения сами по себе, сколько в том, правильны ли выводимые из них рекомендации с позиций риск-ориентированного подхода. Фактически та же проблема была отмечена выше, когда речь шла об установлении допустимого предела роста СГПТ до конца текущего столетия: 1,5°С или больше, 2°С?

Конечно, фактически речь идёт о вечных вопросах философии – от Канта (и задолго до него) до Поппера (и до наших дней): возможно ли полное знание о природных феноменах? А если невозможно, то надо ли принимать во внимание неполное знание? Возможен ли точный прогноз будущего? А если таких возможностей нет, то следует ли заниматься прогнозированием? Удивительно: почему едва ли не все критики климатозащитных мер задаются этими вопросами и дают на них резко скептические ответы только тогда, когда пишут о климате?

Действительно, изучая глобальную проблему изменения климата, наука встретилась с экстраординарными трудностями. Нет никаких возможностей для экспериментов над объектом изучения как целым (некие аналоги активного эксперимента по частным аспектам дарит климатологам сама природа: так, извержение вулкана Пинатубо на Филиппинах в 1991 году позволило проверить, правильно ли учитывают модели такой фактор воздействия на климатическую систему, как выброс огромного количества вулканического пепла в атмосферу; результаты были отличные, модели правильно предсказали замедление глобального потепления на несколько лет). Нет никаких аналогов, другой климатической системы, сколько-нибудь похожей на земную, мы не знаем. Изучаемый объект непрерывно изменяется, в том числе (а в настоящее время – преимущественно) под воздействием антропогенных факторов. Имеется огромное количество информации об объекте и воздействиях на него, но, во-первых, значительная её часть известна с заведомо большими погрешностями, во-вторых, этих данных, тем не менее, гораздо меньше, чем хотелось бы. Беспрецедентно разнообразие научных дисциплин, источников данных, методов их обработки и т.п., вовлечённых в процесс изучения глобальной проблемы изменения климата. Одним словом, самый яркий пример, иллюстрирующий все особенности постнеклассической науки.

Конечно, в подобной ситуации неизбежно возникает необходимость принимать решения в возникших зонах неопределённости, такие, которые не случаются в классических точных науках, поскольку диктуются подчас случайными факторами, а не строгой однозначной логикой классической науки. Это вызывает неприятие получаемых результатов консервативными приверженцами «классики», «чистоты» научной теории. Приведём некоторые примеры.

МГЭИК и вся мировая климатология занимаются прогнозами изменений климата на период до конца XXI века. Выбор периода обусловлен тем, что конечная цель этих прогнозов – способствовать предотвращению климатических изменений, несовместимых с устойчивым развитием цивилизации. Однако если бы «страсти вокруг климата» разгорелись не в конце 1980-х, а например, в конце 1960-х гг., то, скорее всего, за конец периода прогнозирования был бы принят всё тот же 2100-й год, а длительность периода прогнозирования оказалась бы лет на 20 больше. С конца 1980-х прошло больше 30 лет, а финальным для прогнозов так и остаётся 2100-й год. Особенности календаря, очевидно, более существенны для выбора периода прогнозирования, чем строго научные соображения.

Для уверенного прогнозирования экономических последствий климатических изменений, разработки мер по адаптации к ним, определения направлений развития экономики, соответствующих неизбежным структурным сдвигам в мировом хозяйстве, необходима информация, которая не только не предоставляется современной климатологией, но, скорее всего, в принципе не может быть получена в предвидимом будущем научными методами в силу многочисленности, разнообразия и очень высокой неопределённости влияющих на климатическую систему факторов и процессов. Что утверждается о климатических изменениях современной наукой с достаточной надёжностью?

Во-первых, продолжится тенденция роста СГПТ, а темп, с которым он будет происходить, зависит от объёма антропогенных выбросов парниковых газов, но зависимость описана недостаточно точно, как и воздействие ряда других факторов (природных и антропогенных), а также возможная динамика самих этих факторов. Во-вторых, продолжится и тенденция роста частоты и мощности погодно-климатических стихийных бедствий. Но и здесь по одним оценкам количество стихийных бедствий удваивается за 25 лет, по другим – за 15. В-третьих, водный режим будет изменяться и в дальнейшем, причём в большинстве случаев с неблагоприятными последствиями: осадки станут выпадать более неравномерно, разрушительные наводнения будут сменяться засухами, но это – в целом, а по конкретным географическим районам прогнозная информация имеет весьма предположительный характер. Даже такой показатель, слишком многое скрывающий, как среднемноголетний годовой водный сток реки слишком часто прогнозируется принципиально по-разному. Казалось бы, чем больше река, тем надёжнее должен быть такой прогноз, но, например, для крупнейшей реки Европы – Волги этот показатель, согласно одним исследованиям, будет расти, согласно другим – уменьшаться (причём в обоих случаях на десятки процентов за полвека).

Климат всегда менялся (в геологическом времени), оледенения и межледниковья сменяли друг друга, но оценки длительности этих эпох, периодов и подпериодов имеют весьма значительный разброс. Границы т.н. малого ледникового периода (МЛП) в Европе (в геологической временной шкале незаметного) определены по историческим источникам: 1312–1791 гг. Но, если бы современные климатологи с их моделями, компьютерами и всей известной палеоклиматологической информацией жили в XIII в., они, даже заметив саму возможность МЛП, предсказали бы момент его начала и длительность с погрешностью 100 или 150 лет в лучшем случае. Как быть, если при анализе возможного хода процесса изменения климата в XXI веке горизонт прогнозирования (на данный момент) составляет только 80 лет?

В случае МЛП антропогенный сигнал вряд ли имел существенное значение. Совсем другая ситуация сейчас, когда он стал решающим фактором изменения климата. Из-за этого возможность надёжного прогноза таких феноменов, как МПЛ, демонстрирующих отклонение от господствующего тренда на промежуток в несколько сотен лет, ещё более уменьшается.

Для климатологических прогнозов период в 100 (или в 80) лет слишком мал, так как вероятность наступления событий, подобных МЛП, отнюдь не пренебрежима, а возможная оценка времени их наступления превышает длительность периода прогнозирования. Однако он и слишком велик, так как разброс характеристик прогнозируемых тенденций становится к концу периода чрезмерно большим, особенно болезненной эта длительность оказывается для экономических прогнозов. Долгосрочные прогнозы основаны на макроэкономическом анализе, макропоказатели, собственно, и прогнозируются. Они либо выражаются в стоимостной форме (ВВП и пр.), либо характеризуют динамику стоимостных показателей (темпы роста ВВП и пр.), либо определяются как их функции (например доля мирового продукта, используемая для снижения выбросов парниковых газов).

Неустойчивость мировых цен, обусловливаемая рыночной конъюнктурой и политическими рывками, весьма затрудняет всякое экономическое прогнозирование (не говоря уже о том, что «разрешающая способность» денежных измерителей в принципе не превышает 20 лет). Однако, если элиминировать влияние краткосрочных импульсов, цены мирового рынка детерминируются структурой реального сектора. Но в ней происходят радикальные сдвиги, один из них (переход к возобновляемым источникам как основным в энергетике плюс внедрение средств искусственного интеллекта во все сферы жизни) пришёлся на наши дни, а в XXI веке, несомненно, последуют и другие, так как с ускорением научно-технического прогресса такие сдвиги случаются всё чаще.

Все неопределённости в результатах анализа и прогноза изменения климата и обусловленные ими возможные потери следует сопоставлять с риском, который несёт отказ от активной климатозащитной политики. Этот риск, как и риск отказа от решения других глобальных проблем, ставит под угрозу выживание человечества. В ст. 3 п. 3 Рамочной конвенции ООН по изменению климата [2] это сказано с абсолютной ясностью: «Сторонам следует принимать предупредительные меры в целях прогнозирования, предотвращения или сведения к минимуму причин изменения климата и смягчения его отрицательных последствий. Там, где существует угроза серьёзного или необратимого ущерба, недостаточная научная определённость не должна использоваться в качестве причины для отсрочки принятия таких мер, учитывая, что политика и меры, направленные на борьбу с изменением климата, должны быть экономически эффективными для обеспечения глобальных благ при наименьших возможных затратах».

Сакраментальный вопрос: во что обойдётся достижение цели добиться прироста СГПТ не более чем в 1,5°С к 2100 г., настойчиво задаваемый, например, в [3], не только некорректен с позиций риск-ориентированного подхода, он бессмыслен и по своей экономической сути. Вопросы экономического прогнозирования в связи с климатической проблемой надо ставить принципиально иначе, чем в большинстве макроэкономических исследований. Под научным прогнозированием следует понимать уже не предвидение, как предполагалось классической традицией, а анализ возможного будущего [4]. Оно должно быть описано не денежными макропоказателями, а преимущественно объёмами производства и потребления энергии в физическом выражении – валовыми и по энергоисточникам. Это позволит оценивать главный целевой показатель – объём антропогенных выбросов парниковых газов в атмосферу и то время, которое понадобится, чтобы, снижаясь, он достиг своего желательного значения, обеспечивающего прирост СГПТ к концу столетия не более чем на 1,5°С. Неудовлетворительные значения целевого показателя должны служить сигналом к принятию срочных мер по усилению климатозащитной политики всеми странами.

Литература.

1. Вебер А.Б. Страсти по климату. Кто и почему против борьбы с глобальным потеплением? // Век глобализации. 2015. № 1. С. 3–13.

2. Рамочная конвенция ООН об изменении климата // Электронный ресурс: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/climate_framework_conv.shtml

3. Stern N. H. A Blueprint for a Safer Planet. N.Y.: Random House, 2009. – 256 p.

4. Медоус Д. Х., Медоус Д. Л., Рэндерс Й., Беренс В. Пределы роста. Изд. 2. М.: Изд-во МГУ, 1991. – 204 с.

1Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-00-00600 (18-00-00599).

2Различают первичную сукцессию – заселение необитаемого природного комплекса (например участка территории, залитого лавой при извержении вулкана) с формированием в результате процесса устойчивой самовоспроизводящейся экосистемы и вторичную сукцессию – восстановление нарушенной экосистемы (например лесного массива или степи после пожара). Для сукцессионных процессов характерна смена стадий, на каждой из которых сформировавшееся в ней сообщество организмов создаёт условия, наиболее подходящие для обитания сообщества-преемника следующей стадии, и так до финальной стадии, на которой формируется стабильное климаксовое сообщество, обеспечивающее воспроизводство условий, наиболее подходящих для самого себя.

Р.С. Гринберг

Человек в глобальном мире: проблемы и перспективы занятости

Во-первых, большое спасибо за приглашение, для меня большая честь здесь выступать. Тем более, я в последнее время разлюбил экономику, потому что понял, что есть некоторые вещи поважнее экономики. Не только потому, что значение, всесилие, всемогущество экономики, экономической науки резко снизилось еще в 2008–2009 годах, когда Ее Величество королева Великобритании пригласила лучших экономистов мира и поставила простой вопрос: «Что же вы, ребята, не угадали, что будет такая финансовая катастрофа?» А ведь еще до этого кризиса казалось, что мы действительно всемогущи. Даже такой термин появился – «экономический империализм», который стал вмешиваться во все другие гуманитарные науки, поскольку без математики ничего нельзя было понять, это считалось, вообще-то, чем-то архаичным… Но вот так получилось, что все это рухнуло. И сегодня мы наблюдаем кризис экономической теории. И почему я хочу об этом говорить в контексте актуализации философского знания? А кризис экономической теории заключается, прежде всего, в том, что она очень фрагментирована, даже некоторые говорят «балканизирована», каждый занимается своим маленьким кусочком, маленькой сферой — экономикой труда или, там, экономикой старения. И, в общем-то, как бы закончилось время больших теорий: Карл Маркс, Адам Смит, Джон Мейнард Кейнс. И надо сказать, что все это очень пагубно сказывается на общем понимании ситуации. Почему для меня очень важно теперь, что человек действительно в центре внимания должен быть? А у нас по-прежнему практикуется такая, как бы сказать, фетишизация количественных показателей. Ну, например, с серьезным видом говорят о том, что надо нам ускорить экономический рост, страна находится в стагнации. И разные методы. И один из методов – повысить покупательную способность населения, для того, чтобы население тратило деньги, а раз оно тратит деньги, значит, нужны товары, раз нужны товары, нужно их производить, раз надо производить, значит нужно много людей. И получается так, что все ради ВВП. Человек для субботы или суббота для человека? Это удивительная история. Или, например, наш президент говорит о том, что вот нам надо в пятерку войти стран мира по экономической активности, и, в том числе, значит, обогнать по экономической активности Федеративную Республику Германия. Это как будто спорт какой-то. Тем более, что хочется обогнать ФРГ по общему объему, а не на душу населения, что, собственно говоря, было бы тогда хоть как-то интересно. В конце концов, у нас население почти в два раза больше, чем в Германии.

Короче говоря, вот то, что Владислав Александрович сказал в конце своего доклада, особенно про то, что философия имеет значение – это так банально звучит, но сегодня, похоже, это очень важно, потому что мир стоит на пороге, действительно стоит на пороге комбинации трех глобальных катастроф. Об одной из них говорил Виктор Иванович Данилов-Данильян — это, конечно, климатическая катастрофа, потому что теперь уже совершенно ясно, что вот этот показатель CO², и вчера особенно это было подчеркнуто в «Последних известиях», там, я, правда, мельком слышал, что это немцы обычно такие самые скрупулезные в этом плане люди. Что это уже действительно серьезная вещь, осталось там 10–12 лет. Можно, конечно, спорить, там один-два-три года в ту или в другую сторону, но это серьезно. И позже я скажу, что это и есть общая основа для того, что человечество мало обращает внимание на это пока. Вторая катастрофа – социальная, это, конечно же, углубление расслоения общества, неравенство и массовая бедность. И третья, о которой скажу в конце немного, — это, конечно же, геополитическая история. Потому что мир вступил в стадию никем не контролируемой гонки вооружений без каких-либо правил. И надо сказать, что это намного опасней, чем при противостоянии СССР–США, поскольку там все-таки достигались какие-то соглашения. Здесь этого нет. И, похоже, что пока ничего не ожидается такого позитивного здесь.

Так вот, меня волнует здесь очень серьезная проблема двух, как бы сказать, двух трендов: научно-технического прогресса, с одной стороны, и морально-этического совершенствования человека. Почему это важно? Вот в этот ноябрь тридцать лет назад разрушена была Берлинская стена, и тогда мы все готовились жить в совсем другом мире, мире благостном, мире взаимного уважения, сотрудничества и международного разделения труда на основе естественных преимуществ. Впоследствии мы стали сами жертвой этой доктрины – естественных конкурентных преимуществ. Но, действительно, это была надежда, которая полностью разрушена. И отсюда у меня вопрос и к себе, и к вам, и вообще к интеллектуалам: появление Горбачева и новое мышление и вообще попытка очеловечивания человеческого общежития – это что? Зигзаг в истории просто такой? Ну, появился романтик и там еще несколько человек, которые, так сказать, наивно предполагали, что можно создать социализм с человеческим лицом. И вообще, мир сделать другим, без игры с нулевой суммой, без взаимных угроз, без борьбы за сферы влияния. И сегодняшние политики и политологи так и думают, между прочим, и у нас, и многие у нас, не буду говорить про всех, что это действительно зигзаг в истории. Что это была наивная романтическая попытка очеловечить мир. А с другой стороны, ответы на этот вопрос, я думаю, получить трудно, но известно только то, что всегда найдутся люди в этом грешном мире, которые будут считать, что это не было просто зигзагом истории, а это был просто упущенный шанс. И, собственно говоря, я тоже так считаю, потому, что в противном случае не имеет смысла вообще тогда заниматься гуманитарными науками. Но вопрос остается, конечно же, открытым.

Теперь я коротко хочу сказать о теме моего выступления, хотя это уже более, так сказать, приземленная вещь. А именно – искусственный интеллект и занятость в перспективе. Идет большая дискуссия в мире. Оптимисты говорят, что так было всегда, в любой научно-технической революции были опасения, что люди будут безработными, поскольку будут их вытеснять машины, и на этот раз такая же история произойдет. Другие говорят, что на этот раз не так будет, поскольку стремительное вытеснение многих профессий вот уже начинается. И тогда возникают некоторые предпосылки для того, чтобы… Собственно говоря, новое социальное неблагополучие возникает из-за того, что люди не будут эксплуатироваться, как это было при диком капитализме, и как во многом продолжается и сейчас, люди просто не нужны будут. Поэтому, что хуже — когда тебя эксплуатируют или когда ты не нужен никому? Это становится действительно острой проблемой. Но одновременно в связи со стремительными технологическими новшествами возникает перспектива для очень удачного, так сказать, развития и очень серьезного улучшения жизни вообще. Почему? Потому что научно-технический прогресс ведет к тому, что уже достаточно средств для того, чтобы прокормить все человечество, несмотря на те угрозы, о которых говорил Виктор Иванович в связи с производством сельскохозяйственной продукции из-за глобального потепления, в связи с ограничениями в производстве. Иногда возникает, я бы сказал так, с некоторым преувеличением, может быть, история построения коммунизма. Построение коммунизма без уничтожения частной собственности и рыночной экономики. И этот тренд начинает тестироваться, по крайней мере, в развитых странах. Я имею в виду безусловный базовый доход, и, собственно говоря, я считаю, что это вполне приемлемая история, и она может быть реализована просто по прагматическим соображениям. Именно в связи с тем, что вытеснение и уничтожение многих профессий приведет к тому, что что-то надо будет делать. А безусловный базовый доход – это то, что, собственно говоря, предполагалось Карлом Марксом, когда он говорил, что главное в капитализме, главная беда, – даже не в том, что происходит эксплуатация человека человеком, а то, что унижающее человека разделение труда господствует. А здесь возникают серьезные возможности для того, что это разделение труда исчезнет, если вы ежемесячно будете получать там, условно говоря, две тысячи евро и можете работать или не работать, и в любом случае вы будете это дело получать, будете всегда думать, чем вам заняться. И не будете прикованы к тому разделению труда, к которому даже мы прикованы. То есть, это тоже как вариант может реализоваться вполне.

Но, с другой стороны, мы видим, что вот эта комбинация трех угроз, о которых я говорил, она тоже очень серьезная. Поэтому я хотел бы здесь сказать, что… Вот я лучше так скажу… Вот вчера у меня была пресс-конференция с одним, может быть, можно сказать, с самым знаменитым и уважаемым экономистом, из живущих. Это Джозеф Стиглиц, нобелевский лауреат. И вот там речь шла, я как раз на этом хочу закончить, речь шла о том, что, в сущности, все наши беды, и Запада, и Востока, они предопределены определенной доктриной, которой руководствуется политический класс. И мы с ним сошлись на том, что последние тридцать лет господствует доктрина рыночного фундаментализма, в соответствии с которой установка должна делаться на развитие рыночных отношений и, в сущности, на помощь богатым. А почему? А потому что есть такая сказка, что богатство рождает богатых, а бедность рождает бедных. Поэтому надо заботится о том, чтобы общество в принципе ушло от эгалитарного своего формата и перешло в элитарный. Философия такая основывается еще на таком тезисе, как trickle-downcapitalism, это значит, капитализм «просачивания» сверху вниз. Когда вы богатеете, то вы всегда, значит, будете делиться своим богатством, которое будет просачиваться вниз. Как бы примитивно это не звучало, на самом деле это реальность. И эта доктрина, она, к сожалению, продолжает действовать, несмотря на то, что никто ее так не обозначает. И Джозеф Стиглиц говорит о том, что – а почему это происходит? Почему корни всех вот этих трех вызовов заключаются именно в этой доктрине? То есть финансовая номенклатура мира – она существует. Я против всяких конспирологических теорий, но она есть. Она есть, потому что просто не хочет расставаться со своим влиянием и со своим господством. В общем, я ему предложил такой вариант: для того чтобы предотвратить наступление этой комбинации трех вызовов или даже хотя бы одного из них, который может положить конец жизни человечества, нужно использовать еще оставшиеся многосторонние соглашения и, прежде всего, это, конечно же, G20, «двадцатка». Слава богу, все разрушается, я имею в виду многосторонние договора, но это еще работает. И там, конечно же, было бы верно, если бы, так сказать, интеллектуалы-философы всего мира имели бы какое-то влияние на принимаемые решения, интеллектуальная экспертиза всех принимаемых решений. Это очень звучит, конечно, смешно. Но я подумал о том, что другого выхода просто не может быть, поскольку короткий горизонт политического лидерства, я имею в виду там 4–5 лет, говорит о том, что политики просто не в состоянии думать о длинных периодах. А здесь могло бы быть какое-то конкретное решение.

Мой любимый драматург Бернард Шоу как-то сказал, когда посмотрел на научно-технический прогресс, какое-то достижение научно-технического прогресса, там, самолеты, подводные лодки… Он сказал: «Вот смотрите, мы уже научились летать, как птицы, и плавать, как рыбы. Осталось совсем немного – научиться жить, как люди». Большое спасибо!

Г.Г.Малинецкий

Перспективы Человечества и проблема Человека¹

Аннотация:В настоящее время мир находится в точке бифуркации, связанной с переходом от индустриальной к постиндустриальной фазе развития цивилизации. Происходящие перемены оказываются настолько быстрыми и масштабными, что можно говорить о происходящей гуманитарно-технологической революции. На этом рубеже новое звучание приобретают идеи И.Т.Фролова, видевшего проблему человека в центре наук.

С этой позиции рассматриваются и глобальные проблемы, с которыми столкнулось человечество. Показывается, что товарно-финансовая глобализация, опиравшаяся на либеральную идеологию и обернувшаяся для многих стран вестернизацией, заканчивается. Новая глобализация будет связана с расширением виртуального и технологического пространств, а также с решением глобальных проблем.

Показано, что происходит переход от мир-системы к миру цивилизаций, которые будут искать свои подходы к решению глобальных проблем.

На современном этапе развития перспективы человечества определяются, прежде всего, не доступными ресурсами и освоенными технологиями, а смыслами, ценностями, образом желаемого будущего людей, их способностью к самоорганизации и рядом гуманитарных технологий, которые будут использоваться. Как и предвидел И.Т.Фролов, перспективы человечества, ответы на глобальные вызовы будут кардинально зависеть от того, как и какие люди будут решать глобальные проблемы.

Ключевые слова:глобальные проблемы, точка бифуркации, И.Т.Фролов, проблема человека, гуманитарно-технологическая революция, самоорганизация, гуманитарные технологии, постиндустриальное развитие, цивилизационный подход, большие вызовы, российский контекст, Новое Просвещение.

Постановка задачи

Что касается будущего, причем весьма отдаленного, то в этой области, как я думаю, предстоят крупные события – может быть, самые крупные за всю историю науки, которая вступит, тем самым, в век человека, когда вся мощь научного знания обратится к человеку, как к своему главному объекту.

И.Т. Фролов

Роль философии в осмыслении реальности очень велика – она порождает гипотезы, принципы, подходы, ставит проблемы, заглядывает в будущее, является своеобразным «генератором идей и ценностей». В то же время конкретные науки, общественная практика, история выполняют роль «естественного отбора» из пространства альтернатив того, что подтверждается, оказываются жизнеспособным или передается будущему.

В этом контексте анализ работ выдающегося советского философа И.Т.Фролова, которые опередили своё время, представляет особый интерес. Он один из первых осознал ключевое значение проблемы человека, которая, вероятно, станет важнейшей во всей науке XXI в. Кроме того, он связал решение этой проблемы, которое воплотит человечество, с тем будущим, которое нас ожидает. Несоответствие производственных, военных, управленческих технологий с нравственными императивами и общественным устройством, которое мы видим, сейчас вновь ставит вопрос о новом человеке.

Иван Тимофеевич ставил вопрос о взаимодействии разных способов познания мира и выдвинул концепцию высокого соприкосновения: «Высокое соприкосновение – этот термин, по-видимому, наиболее подходит, когда ученые и философы приступают к осмыслению современного этапа научно-технической революции с его перспективами, связанными с развитием микроэлектроники и биотехнологии, вступлением человечества в век роботов и информатики… Высокое соприкосновение новой технологии предполагает высокий уровень культуры, высокую степень выявления сущностных, творческих сил человека в их целостном гармоническом виде». [, с.234]

Цель этих заметок – взглянуть с этой точки зрения на научное творчество И.Т.Фролова, сосредоточив внимание на проблеме нового человека, проектировании будущего и надеждах на высокое соприкосновение.

Новая роль науки. От Маркса к Беллу

Лучшим опровержением всякой теории является возможность воплотить её в жизнь.

К.Краус

Наука и философия переживают не лучшие времена. Значительная часть общества в развитых странах (не говоря уже о развивающихся) относится к науке скептически, а достаточно большая доля населения полагает, что без неё вполне можно обойтись.

Такое отношение неоправданно. Ведь именно в XX в. для большинства жителей планеты исполнилась фаустовская мечта о второй молодости. У значительной части всего человечества средняя ожидаемая продолжительность жизни увеличилась вдвое []. За прошедший век людей на Земле стало вчетверо больше. Антибиотики и родовспоможение очень многое изменили в мире.

В историю вошла дискуссия академика М.В.Келдыша и выдающегося физика, академика Л.А.Арцимовича, шутившего, что «Наука есть лучший способ удовлетворения любопытства отдельных лиц за счет государства». Но в каждой шутке есть лишь доля шутки, всё остальное – правда.

Келдыш, напротив, полагал, что наука, понимаемая как важный социальный институт, должна браться за проблемы, решение которых может вывести общество, а с ним и саму науку, на новый, более высокий уровень. При этом приоритетов не может быть много, – лучше один, максимум – два. В те времена такими приоритетами были атомный и космический проекты, от реализации которых зависело само существование нашей страны.

Успешная реализация атомного и космического проектов, обеспечение паритета в стратегических вооружениях между СССР и США, поставила вопрос о следующих «сверхзадачах» и приоритетах для советской науки. По-видимому, поиск того главного, на чем следует сосредоточить усилия научного сообщества, стали лейтмотивом Всесоюзных совещаний по философским и социальным проблемам науки и техники, огромную роль в организации которых сыграл И.Т.Фролов.

Очень показательны материалы такого совещания, проведенного в 1987 г. [] Это совещание собрало блестящих ученых, заинтересованных в контактах с философами и представителями других научных дисциплин. Мне довелось говорить с академиком А.А.Самарским и член-корр. РАН С.П.Курдюмовым, участвовавшими в этом форуме, и слышать их высокие оценки прошедшей конференции.

Тем не менее, материалы совещания показывают, что в общем-то содержательного диалога не получилось. Выступавшие ученые либо рассказывали о масштабных проблемах, либо занимались «самоотчетами». Кроме того, доклады были «обращены в вечность» и делались с ощущением того, что впереди ещё много таких совещаний, после которых, в конце концов, начнется содержательный междисциплинарный диалог и будут поставлены главные проблемы. До катастрофы СССР в 1987 г. оставалось четыре с небольшим года… Исторический шанс был упущен.

Нынешняя ситуация с определением приоритетов и постановкой ключевых задач в России несравненно сложнее, чем та, которая была в то время… Постановка ключевых задач требует совместных усилий и конструктивного взаимодействия ученых и власти. Именно этого сейчас остро не хватает.

С 1724 по 2014 гг. фундаментальные исследования в России велись под эгидой Академии наук. В 2014 г. Российскую академию наук (РАН), призванную заниматься фундаментальными проблемами, слили с Российской академией медицинских наук (РАМН) и Российской академией сельскохозяйственных наук (РАСХН), созданными, чтобы решать прикладные задачи, а научно-исследовательские институты – основной элемент всей академической структуры – переподчинили Министерству науки и образования.

Поэтому определение целей берут на себя совсем другие структуры. Министерством утверждены 8 приоритетных направлений и 27 критических технологий (среди которых нет ни одной гуманитарной). Но разве можно быстро и активно двигаться по 8 направлениям? Решение задач в области искусственного интеллекта и определение целей в этой области возложено… на Сбербанк.

Принятая в 2016 г. «Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации» ориентирует отечественную науку на «большие вызовы»:

«14. Большие вызовы создают существенные риски для общества, экономики, системы государственного управления, но одновременно представляют собой важный фактор для появления новых возможностей и перспектив научно-технологического развития Российской Федерации. При этом наука и технологии являются одним из инструментов для ответа на эти вызовы, играя важную роль не только в обеспечении устойчивого развития цивилизации, но и в оценке рисков и возможных опасностей для человечества.

15. Наиболее значимыми с точки зрения научно-технологического развития Российской Федерации большими вызовами являются:

1. исчерпание возможностей экономического роста России, основанного на экстенсивной эксплуатации сырьевых ресурсов, на фоне формирования цифровой экономики и появления ограниченной группы стран-лидеров, обладающих новыми производственными технологиями и ориентированных на использование возобновляемых ресурсов;
2. демографический переход, обусловленный увеличением продолжительности жизни людей, изменением образа жизни, и связанное с этим старение населения, что в совокупности приводит к новым социальным и медицинским проблемам, в том числе к росту угроз глобальных эпидемий, увеличению риска появления новых и возврата исчезнувших инфекций…» [].

К самой концепции «больших вызовов» есть много вопросов. Во-первых, их 8 и это довольно много. Во-вторых, они ориентированы на проблемы всего человечества, на постановку задач «во всемирном масштабе» и достаточно далеки от насущных проблем, которые стоят перед Россией. В-третьих, они довольно далеки от науки. Ответы на сформулированные в Стратегии большие вызовы вполне могут быть даны в рамках тех знаний и технологий, которые уже есть.

В целеполагании роль философии может быть очень велика. Можно вспомнить кантовскую традицию и знаменитые вопросы: «Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться?» И эта традиция достаточно активно развивается и в ряде философских школ и среди специалистов, занимающихся междисциплинарными исследованиями [].

Огромная роль академика И.Т.Фролова состоит в том, что он сделал попытку определить целеполагание отечественной науки, поставив в центр исследований Человека. Именно проблема человекамогла стать стержнем, объединяющим различные дисциплины, научные школы, прикладные исследования.

В последние десятилетия в центре общественного внимания находятся глобальные проблемы. В большей степени это связано с моделью мировой динамики Дж.Форрестера, сделанной по заказу Римского клуба в 1973 г., и деятельностью комиссии ООН по устойчивому развитию, которую возглавляла Гру Харлем Брундтланд. В соответствии с моделью Форрестера критическими для человечества являются исчерпание невосполнимых природных ресурсов и неумение справиться с отходами, которые создаются при использовании существующих технологий [].

В 1992 г. на саммите в Рио-де-Жанейро эти вызовы как важнейшие глобальные проблемы были признаны практически всеми мировыми лидерами. Технологические возможности, чтобы ответить на эти вызовы, имеются. В развитых странах уже перерабатывается 95% создаваемых отходов и лишь 5% хоронится на полигонах (в России пропорция обратная…). К сожалению, природосберегающие технологии внедряются недопустимо медленно. И дело тут не в ресурсах и технологиях, хотя и здесь ещё можно сделать очень многое, а в людях. В основе всего лежат приоритеты, смыслы и ценности отдельных людей, социальных групп, политика ведущих игроков на мировой арене, в существующем социальном строе.

Очень показательно сравнение первых докладов Римского клуба с докладом «Comeon!», выпущенным к его полувековому юбилею, делающем акцент на проблемах общества и человека []. Вывод комиссии Брундтланд о том, что результатом и источником большинства глобальных проблем является, прежде всего, неравенство,  социальное, региональное и иное – остается верным.

Климатические изменения, о которых сейчас любят говорить, также укладываются в эту схему. Монреальский протокол, Киотский протокол, Парижские соглашения на поверку оказались инструментом, позволяющим отдельным странам и транснациональным корпорациям добиваться своих целей и использовать эти документы в конкурентной борьбе. Вновь дело оказывается в человеке и обществе.

Именно это настойчиво и вдохновенно доказывал Иван Тимофеевич Фролов [,,]. Конечно, философы обычно вспоминают Протагора: «Человек есть мера всех вещей». Однако, в это классическое утверждение в каждую эпоху вкладывается свой смысл. Человек, вероятно, будет главной, центральной сущностью наступающей эпохи. Очень жаль, что ни коллеги И.Т.Фролова по философскому цеху, ни по Академии этого не поняли. До власти это понимание будущего также донести не удалось. Очень жаль, что это не получилось, что на том историческом рубеже имевшаяся возможность была упущена. Вероятно, именно тогда проходилась точка бифуркации, и сделанная в то время ошибка, определила судьбу отечественной науки и всей страны на ближайшие десятилетия…

Прошедшее столетие показало, что и социалистические, и капиталистические страны удовлетворительно справились с ключевой задачей, которую ставил марксизм – накормили голодных и вывели социальные гарантии на уровень, о котором в XIX в. можно было только мечтать. С другой стороны, «общество потребления», о котором говорили с 1970‑х гг., «всё более полное удовлетворение растущих материальных и духовных потребностей людей», невозможно. Если страны БРИКС будут потреблять так же активно, как США, то потребуется 5 таких планет, как Земля… И это вновь ставит вопрос о целеполагании на всех уровнях – от индивидуального до глобального. Мир столкнулся с кризисом целеполагания. И наша страна, сменившая с огромными потерями социализм на исчерпавший свои возможности капитализм, – наглядное подтверждение этого.

Марксизм, по сути, исходил из теории рациональных ожиданий, из того, что люди способны осознать свои интересы, а затем объединиться, чтобы их отстаивать, чтобы улучшить положение своей социальной группы. И череда цветных революций, и гибридные войны, и стремительный рост масштабов международного терроризма показывают, что это «очевидное» предположение марксистской теории в современном мире уже не выполняется. Люди вновь и вновь действуют вопреки своим объективным интересам, ухудшая своё материальное положение, выбирая более высокий уровень неравенства и лишая своих детей перспективы. Поэтому в рейтинге глобальных угроз среди главных фигурирует неосознанность, то есть неумение или нежелание людьми осознавать происходящее, заглядывать в будущее, исходя из этого строить свою жизненную траекторию и брать на себя ответственность за то, что зависит от них.

Среди многих социальных теорий следует выделить концепцию постиндустриального развития, выдвинутую американским социологом Дэниелом Беллом. Эта концепция лучше многих других описывает нынешнюю реальность и наметившиеся тренды. Сложный объект можно проектировать на разные оси, и это позволяет осмысливать его с разных точек зрения. В этом и состоит «осевой принцип», выдвинутый Беллом. В качестве оси он предлагает рассматривать роль и место знания в развитии общества. И с этой точки зрения в историческом пути можно выделить три большие эпохи – традиционное общество (до XX в.), индустриальную (XX в.) и постиндустриальную фазы развития цивилизации.

В основных чертах картина, предложенная Д.Беллом, представляется следующей: «На протяжении большей части человеческой истории реальностью была природа: и в поэзии, и в воображении люди пытались соотнести свое «я» с окружающим миром. Затем реальностью стала техника, инструменты и предметы, сделанные человеком, однако получившие независимое существование вне его «я» в овеществлённом мире. В настоящее время реальность является, в первую очередь, социальным миром – не природным, не вещественным, а исключительно человеческим – воспринимаемым через отражение своего «я» в других людях… Человек может быть переделан или освобожден, его поведение – запрограммировано, а сознание – изменено. Ограничители прошлого исчезли вместе с концом эры природы и вещей» [, с.663].

Другими словами, исходя из совсем другой – экономической – логики, Д.Белл приходит к тому же выводу,  наступает эпоха человека. И это предвидение оправдывается на наших глазах. Скорость и масштаб происходящих перемен позволяют говорить о гуманитарно-технологической революции []. Её катализатором стало повсеместное внедрение компьютеров в различные сферы жизнедеятельности.

Машины сделали своё дело, наступает век человека, и на этом историческом повороте роль науки может быть очень велика.

Философия, наука, междисциплинарность

В потрясающем соответствии таких различных «естественных и искусственных исторических развитий» (если рассматривать эволюцию инженерных продуктов как «искусственную») мне открылось единство мира, которое было более поразительным и менее банальным, чем с давних пор известно единство материального субстрата.

С.Лем

Глобальные проблемы являются сложными, комплексными. Научный фундамент, на который должно опираться их решение, также должен соответствовать по комплексности и междисциплинарности этим проблемам. Казалось бы, можно надеяться на предметное знание, на математику, следуя традиции Декарта или Канта, или на философию.

Вместе с тем двадцатый век показал, что все три вида интеллектуальной деятельности подошли к точке бифуркации, к рубежу качественных перемен.

Исследователи работают внутри научной отрасли и с трудом осознают переход небольших количественных изменений в качественные. Со стороны многое оказывается виднее. Известному российскому футурологу С.Б.Переслегину происходящее видится следующим образом: «В области познания кризис индустриальной фазы проявляется:

• в снижении статуса научной деятельности, прежде всего в области естественных наук;
• в резком падении связности науки, что проявляется во всё более и более узкой специализации (до 72 тысяч научных дисциплин на 2004 год);
• в отсутствии сколько-нибудь действенных механизмов междисциплинарного взаимодействия;
• в резком замедлении производства новых смыслов (по некоторым оценкам, до уровня «темных веков»);
• в отсутствии рефлексии оснований науки и научного метода исследования;
• в «ритуализации» процесса исследования и опубликования его результатов;
• в тенденции научного сообщества к замыканию и превращению в касту, свободную от всякого общественного контроля;
• в отсутствии сколько-нибудь осмысленного управления исследованиями;
• в господстве грантовой системы финансирования, что придает науке сервисный статус;
• в потере четкой методологической границы между наукой и лженаукой;
• в возрастании нетерпимости в научной среде (под предлогом борьбы с лженаукой);
• в широком использовании авторитета науки в целях рекламы и пропаганды» [, с.84,84].

Воплощение этих тенденций в российской науке особенно наглядно. В средней школе в своё время были, помните, задачи про надои молока, а иногда про жирность этого продукта. Очевидно, тот же подход решили использовать в министерстве науки и образования РФ, под власть которого попали исследовательские институты. Последним «спускают» из министерства план по числу статей («план по валу»). По этому числу, по «удойности», определяется качество работы и организации, и отдельных сотрудников. Роль «жирности» играет цитируемость работ в зарубежных базах данных Scopus и WebofScience.

Но даже если отложить в сторону инициативы наших чиновников и инквизиторов от науки, то неблагополучие в предметном знании налицо…

В полной мере не удается опираться на математику, на аксиоматический метод, на строгие рассуждения. В свое время выдающийся математик, философ, физик, человек энциклопедического ума Г.В.Лейбниц (1646–1716) начал рассматривать математику как «науку о возможных мирах». Это суждение, высказанное за века до создания неевклидовой геометрии, нестандартного анализа и неаристотелевых логик, оказалось пророческим.

Эйнштейн считал, что наука требует «внешнего оправдания» (экспериментов или наблюдений, которые следует объяснить и т.д.) и «внутреннего совершенства» (следования внутренней логике самой науки и ответов на те вопросы, которые поставили ученые предшествующих поколений, работавшие в данной области). И в этом смысле математика является, скорее, искусством, чем наукой, своеобразной игрой, в которой, вообще говоря, возможны разные наборы аксиом, разные критерии строгости и различные способы рассуждений. При этом одни могут удивительным образом отражать какие-либо черты мира природы, машин или людей, а другие – нет.

Оглядываясь на путь, пройденный математикой в течение XX в., можно сказать, что она в огромной степени оказывалась сосредоточена на своих внутренних проблемах, на внутринаучной рефлексии, на метафорах, которые она предлагает другим наукам. Её дух отражает заголовок книги М.Клайна – «Математика. Утрата определенности» [].

Показательно суждение выдающегося современного математика Ю.И.Манина: «Кроме того, по ходу своего внутреннего развития математика, руководствуясь своей собственной логикой, создает еще и виртуальные миры, которые противятся любым попыткам описать их на естественном языке, но поражают воображение горстки профессионалов на протяжении поколений… Если история геометрии почти не отделима от истории теоретической физики, то теория чисел почти ничего не взяла из нашего опыта жизни» [, с.140,141]. Прекрасно, что в течение веков создано удивительное богатство математического знания. Однако остается неясно, на что можно опираться из всего этого богатства, ставя и решая глобальные проблемы. Как видим, и это не является точкой опоры…

Казалось бы, именно философия могла бы стать «точкой сборки» усилий исследователей, занимающихся глобальными проблемами. Именно в реализацию этого замысла были вложены огромные усилия академика И.Т.Фролова [, с.48]. У такого подхода есть большая традиция.

К сожалению, мы столкнулись с кризисом постмодернистского философствования, который не приближает, а, скорее, удаляет от ответов на кантовские вопросы. В самом деле, проблемой развития философского знания стало отсутствие «внутреннего совершенства»,  последовательности в разрешении проблем, поставленных предшествующим поколениям. Вновь и вновь «фигуры смахиваются с доски», ключевые вопросы одних эпох объявляются несущественными и на авансцену выдвигаются другие.

В свое время, задумывая и осуществляя социальную революцию, Ленин уделял большое внимание мировоззрению людей и философии. Он считал, что для того, чтобы осуществить этот социальный проект, в центре внимания людей должны быть их насущные потребности, а для этого их мировоззрение должно быть материалистическим и атеистическим. В формировании и развитии такового он видел в качестве союзников ученых, занимающихся естественными науками. Он писал: «Современные естествоиспытатели найдут (если сумеют искать и если мы научимся помогать им) в материалистически истолкованной диалектике Гегеля ряд ответов на те философские вопросы, которые ставятся революцией в естествознании… Без этого крупные естествоиспытатели так же часто, как до сих пор, будут беспомощны в своих философских выводах и обобщениях. Ибо естествознание прогрессирует так быстро, переживает период такой глубокой ломки во всех областях, что без философских выводов естествознанию не обойтись ни в коем случае» [, с.169].

Многие крупные ученые признают важную роль философии в развитии научного знания и видят возможность и необходимость переосмыслить ряд философских категорий, опираясь на результаты современной науки. В качестве примера можно привести книгу замечательного ученого Д.С.Чернавского, который с позиций построенной им динамической теории информации рассматривает диалектику, логику, этику в их развитии: «Сама по себе мысль о том, что проблемы нужно решать в динамике, разумеется, не нова. Человечество уже более двух тысяч лет знает, что «все течет и всё изменяется». Важно и ново другое – синергетика позволяет задать вопрос: как течет и когда и как изменяется. Ответ на этот вопрос часто оказывается решением проблемы. В результате появляется надежда построить единую картину мира, привлекая язык точных наук» [, с.241].

Схожие взгляды настойчиво и последовательно развивал лауреат Нобелевской премии И.Р.Пригожин, идеи которого о «человеческой науке» высоко ценил И.Т.Фролов: «Мое послание будущим поколениям состоит, стало быть, в том, что кость ещё не брошена, что ветвь, по которой пойдет развитие после бифуркации, ещё не выбрана. Мы живем в эпоху флуктуаций, когда индивидуальное действие оказывается существенным… Дело будущих поколений – создать новую связь, которая воплотит как все человеческие ценности, так и науку, в нечто такое, что покончит с пророчествами о конце «Науки», «конце Истории» или даже о наступлении эры «пост-Человечества». Мы находимся только в начале развития науки, и мы далеки от того времени, когда считалось, что вся Вселенная может быть описана посредством нескольких фундаментальных законов» [, с.60,61].

К сожалению, такой взгляд является, скорее, счастливым исключением, чем общепринятым образом мысли и в научном, и в философском сообществе. Философия науки за последние десятилетия оказалась на периферии. На авансцене западной, да во многом и российской философии, оказались течения, которые борются с «метафизикой» и исповедуют постмодернизм. Постметафизическое мышление декларирует отказ от самой «возможности построения единой и системной концептуальной модели мира – как в понятийном пространстве философии, так и в понятийном пространстве любой другой мыслительной системы (наука, теология, этика и др.)» [, с.808].

Например, в философии Жана Бодрийяра центральным понятием являются симуляция и симулякры: «Речь идет уже не об имитации, не о дублировании, даже не о пародии. Речь идет о субституции, подмене реального, то есть об операции по апотропии всякого реального процесса с помощью его операциональной копии, идеального декриптивного, метастабильного, программированного механизма, который представляет все знаки реального, минуя все перипетии. Больше никогда реальность не будет иметь возможность проявить себя… Симуляция же ставит под сомнение различие между «истинным» и «ложным», между «реальным» и «воображаемым»». [, с.8,9]

Подмена реального его образами, «виртуальной реальностью» того или иного сорта заставляет философов постмодерна сосредоточиться не на объекте или субъекте, а на их отражениях. Именно поэтому в центре внимания в этом направлении философской мысли находится текст, язык, невыразимое, контекст. В социальном плане это протест против проекта Модерна, против идей Просвещения [].

Это приводит к тому, что многие философские тексты, а становятся средством самовыражения автора или самостоятельными художественными произведениями. Один из наглядных примеров: «Философия – это поступок. Поступать – означает самого себя класть в основание цепочки причин и следствий. Только маргиналы могут представлять философию как личностный акт, как поступок, ибо только они, вступая в конфликт с традицией, могут класть себя в основание причинных цепей. Если философия это поступок, то философ – это не профессор в очочках, а киник или юродивый» [, с.8].

Естественно, возникает и другая крайность: «Если философия предпринимает рефлексию предельных оснований всей культуры, претендует на критическое рассмотрение всего разнообразия мира, то тем же самым жестом, обеспечивающим её универсальность, она обрекает себя вникать и в специфику каждой культурной формы, каждой сферы и области мира…

Поэтому философию – в аспекте её бесконечных областей приложения, причем потенциально порождающих не только отдельные направления, но и целые дисциплины – уместно рассматривать в качестве оператора: «философия Х»или даже «философия ()», где в качестве переменной-аргумента может выступать что угодно» [, с.92-93].

Другими словами, ни само по себе предметное знание, ни философия, ни математика не могут быть «точкой опоры», необходимой для того, чтобы заглядывать в будущее, предвидеть, каким станет человек в обозримой перспективе и выработать эффективную стратегию решения глобальных проблем. Простая схема Архимеда с «точкой опоры» и гигантским рычагом тут не срабатывает. Поэтому методология решения упомянутых задач требует более сложной конструкции.

Таковой в настоящее время видится теория самоорганизацииили синергетика(от греческого «совместное действие»). По-видимому, понятие о самоорганизации будет играть ключевую роль в мировоззрении и научной картине XXI в. В самом деле, науку, философию, теологию всегда волновало возникновение упорядоченности и целесообразного поведения в ходе развития мира. Если считать ответы, опирающиеся на вмешательство высших сил неудовлетворительными, на «организацию мира в соответствии с предначертанным планом», то следует объяснять сущее на основе самоорганизациии выявлять закономерности этих процессов на разных уровнях. Это грандиозная исследовательская программа на несколько веков…

С другой стороны, в середине XX в. в науке и технологиях произошла революция, связанная с переходом от мира объектов к миру систем. И в ходе этой революции стало понятно, что возможности людей управлять, руководить, организовывать сложные системы весьма ограничены. Надо разбираться, как происходит самоорганизация, направлять и использовать её. Именно с этим сейчас связаны большие научные и технические проекты.

Сегодня теория самоорганизации представляет собой подход, лежащий на пересечениипредметного знания,математического моделированияи философской рефлексии. Этот подход крайне важен и для решения глобальных проблем, и для исследования человека. Предметное знание позволяет уточнить, конкретизировать те задачи, которые следует решить. Математическое моделирование, вычислительный эксперимент помогают понять, насколько хорошо мы представляем причинно-следственные связи в исследуемых объектах. Это позволяет выделить среди них наиболее важные связи и понять, готовы ли мы управлять этим объектом, реализуемы ли предлагаемые технические решения и каковы наиболее вероятные последствия воплощения выдвигаемых проектов.

Очевидно, что решение глобальных проблем будет приводить к глобальным изменениям и мира, и человека. И здесь крайне важной становится философская рефлексия, осмысление того, приемлем ли предлагаемый путь с гуманитарной и социальной точек зрения, как он изменит внутренний мир людей, какие пути в будущее откроет эта трансформация и какие закроет. Это очень близко к замыслу поставить человека в центр наук. Однако прошедшие десятилетия сделали эту идею ещё более масштабной, важной и насущной.

Выдающийся специалист в области прикладной математики и междисциплинарных исследований, директор Института прикладной математики им. М.В.Келдыша РАН Сергей Павлович Курдюмов считал, что синергетика будет языком, на котором гуманитарии, естественники и математики будут обсуждать задачи, требующие их совместных усилий. Он полагал, что теория самоорганизации станет мостом над «пропастью двух культур» – естественнонаучной и гуманитарной, о которой с тревогой писал британский писатель и физик Чарльз Сноу []. «Ученые должны быть «спасителями человечества»,  они должны осмысливать существующие и предвидеть будущие проблемы», – часто говорил он своим ученикам [,].

И здесь мы вновь приходим к фроловской идее о ключевом значении проблемы человека. Допустим, что ученые смоделировали, просчитали, обосновали путь в будущее, оценили его риски для отдельной страны, мира. Как убедить общество и отдельного человека пойти по этому пути?

Один из основоположников синергетики – Д.С.Чернавский – трактовал её как общую теорию неустойчивостей в системах различной природы. Именно неустойчивости, перемены, парадоксальное, антиинтуитивное поведение изучаемых объектов оказалось в центре внимания науки XXI в. в отличие от тех эпох, когда акцент делался на постоянном и неизменном.

Однако и восприятие этих идей в философском сообществе, и опыт развития таких подходов, опирающихся на теорию самоорганизации, как математическая история, теоретическая география, математическая социология, теория искусственного интеллекта, моделирование в культурологии, философии техники, развитие самого системного подхода показало, что препятствий на этом пути оказалось гораздо больше, чем мыслилось вначале. Дисциплинарная матрица, идущая ещё от Фрэнсиса Бэкона, оказалась очень прочной, дисциплинарные барьеры – достаточно высокими, а исследователей, готовых подняться над ними – гораздо меньше, чем хотелось бы.

Но если задачу не удается решить «в лоб», то, вероятно, стоит действовать иначе. Сделаем шаг назад.

Гуманитарно-технологическая революция выводит на первый план человека. Но мы живем в рациональном, эмоциональном и интуитивном пространствах. Наука в последние три века активно осваивала первое пространство и добилась больших успехов. Однако выбор в критических ситуациях, оценка своей жизни, рефлексия, отношения с другими определяются процессами, происходящими в эмоциональном и интуитивном пространствах. Наука знает о них гораздо меньше, чем хотелось бы. По-видимому, нужен более широкий синтез. И тут становится очень актуальной идея И.Т.Фролова: «Философия как ближайшую задачу ставит объединение науки и искусства в познании человека, что, естественно, по-новому определяет и характер и постулируемой науки о человеке, заставляя задуматься над тем, действительно ли здесь речь идет о науке в традиционном смысле» [, с.25]. По-видимому, именно междисциплинарные подходы, и, в частности, теория самоорганизации возьмет на себя задачу нового синтеза. Решение глобальных проблем требует именно этого. Наука, рациональное знание, уже созданные технологии дают все возможности, чтобы справиться с большинством глобальных проблем. Дело за человеком.

Работа выполнена при поддержке РФФИ (проект 18-011-00567).

Литература

. ФроловИ.Т.Философия глобальных проблем: Работы разных лет/ Отв. ред. Г.Л.Белкина, ред.-сост. М.И.Фролова. – М.: Ленанд, 2019. – 304 с. – (Из наследия И.Т.Фролова)

. Фергюсон Н.Цивилизация: Чем Запад отличается от остального мира. – М.: АСТ, CORPUS, 2017. – 544 с.

. Философские и социальные проблемы науки и техники. – М.: СФК-Офис, 2018. – 232 с.

. Указ Президента Российской Федерации от 01.12.2016 г. №642 «О Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации»http://www.kremlin.ru/acts/bank/41449

. Майнцер К.Сложносистемное мышление: Материя, разум, человечество. Новый синтез/ Пер. с англ. – М.: Либроком, 2009. – 464 с. – (Синергетика: от прошлого к будущему)

6. Форрестер Дж.Мировая динамика. – М: ACT; СПб.: TerraFantastica, 2003. – 379 с. – (Philosophy)

. Weizsäker E.U., Wijkman A.Come on! Capitalism. Short-termism, population and the destruction of the planet. A report to the Club of the Rome.  NY: Springer Science + Business Media LLC, 2018.

8. Институт человека: Идея и реальность/ Отв.ред. Г.Л.Белкина, ред.-сост. М.И.Фролова. – М.: Ленанд, 2018. – 348 с.

. БеллД.Грядущее постиндустриальное общество: Опыт социального прогнозирования/ Пер. с англ. – М.: Academia, 1999. – 956 c.

. Переслегин С., Переслегина Е.«Дикие карты» будущего: Форс-мажор для человечества. – М.: Алгоритм, 2015. – 480 с. – (Каким будет мир)

. Клайн М.Математика. Утрата определенности. – М.: Мир, 1984. – 434 с.

12. Манин Ю.И.Математика как метафора/ 2-е изд. доп. – М.: МЦНМО, 2010. – 424 с.

. Ленин В.И.О значении воинствующего материализма / Избранные произведения в 4-х т. Т.4. – М.: Политиздат, 1985. С.363-371.

. Чернавский Д.С.Синергетика и информация: Динамическая теория информации/ Изд.стереотип. – М.: URSS, 2015. – 304 с. – (Синергетика: от прошлого к будущему. №13)

15. Пригожин И.Письмо к будущим поколениям: «Кость еще не брошена» / Мир человека: неопределенность как вызов / Отв. ред. Г.Л.Белкина, ред.-сост. М.И.Фролова. – М.: Ленанд, 2019. С.43-54.

16. Можейко М.А.Постметафизическое мышление / Всемирная энциклопедия: Философия. – М.: АСТ, Мн.: Харвест, Современный литератор, 2001. С.808-812.

17. Бодрийяр Ж.Симулякры и симуляции. – М.: Постум, 2016. – 320 с. – (Кофе с мудрецами)

. Хаустов Д.С.Лекции по философии постмодерна. – М.: Рипол-Классик, 2018. – 288 с. – (Лекции PRO)

. Гиренок Ф.По ту сторону языка и интеллекта / Русская философия XXI века. Максимы. – М.: ИОИ, 2014. С.4-78.

20. Кузнецов В.«Реконфигуратор» 2.0 / Русская философия XXI века. Максимы. – М.: ИОИ, 2014. С.79-180.

21. Сноу Ч.П.Две культуры и научная революция/ Портреты и размышления. – М.: Прогресс, 1985. С.195‑226.

. Новое в синергетике: Взгляд в третье тысячелетие/ Ред. Г.Г.Малинецкий, С.П.Курдюмов. – М.: Наука, 2002. – 480 с. – (Информатика: неограниченные возможности и возможные ограничения)

. Мне нужно быть: Памяти Сергея Павловича Курдюмова/ Ред. З.Е.Журавлёва. – М.: Красанд, 2010. – 480 с.

. Фролов И.Т.На пути к единой науке о человеке/ Институт человека: Идея и реальность. – М.: Ленанд, 2018. С.25-38.

G.G.Malinetskiy

The Problem of Human and the Prospects of Mankind

Abstract:The world is currently at a bifurcation point associated with the transition from the industrial to the post-industrial phase of the development of civilization. The changes happening are so quick and massive that we can talk about the ongoing humanitarian and technological revolution. At this turn, the ideas of I.T.Frolov, who saw the problem of man at the center of science, acquire a new sound.

I consider from this viewpoint the global problems facing humanity and show that commodity-financial globalization relied on a liberal ideology and turned into a Westernization for many countries is ending. The new globalization will be associated with the expansion of virtual and technological spaces, as well as with the solution of global problems.

A transition takes place from a world-system to a world of civilizations that will seek their approaches to solving global problems.

The prospects for humanity are determined at the present stage of development, first of all, not by available resources and mastered technologies, but by meanings, values, the image of the desired future of people, their ability to self-organization and a number of humanitarian technologies that will be used. The prospects of humanity, as I.T.Frolov foresaw, the answers to global challenges will fundamentally depend on how and what people will solve global problems.

Keywords:global problems, bifurcation point, I.T.Frolov, human problem, humanitarian and technological revolution, self-organization, humanitarian technologies, post-industrial development, civilizational approach, big challenges, Russian context, New Enlightenment.

References:

. Frolov I.T.Filosofija global’nykh problem: Raboty raznykh let. – Lenand, 2019.

. Ferguson N.Civilization: The West and the Rest. – Penguin Books, 2011.

. Filosofskie i social’nye problemy nauki i tekhniki. – SFK-Ofis, 2018.

. Decree of the President of the Russian Federation 01.12.2016 #642 «O Strategii nauchno-tekhnologicheskogo razvitija Rossijskoj Federacii» http://www.kremlin.ru/acts/bank/41449

Mainzer K.Thinking in complexity. The computational dynamics of matter, mind, and mankind. – Springer, 2007.

6. Forrester J.W.World dynamics. – Wright-Allen Press, 1971.

. Weizsäker E.U., Wijkman A.Come on! Capitalism. Short-termism, population and the destruction of the planet. A report to the Club of the Rome.  NY: Springer Science + Business Media LLC, 2018.

8. Institut cheloveka: Ideja i real’nost’. – Lenand, 2018.

Bell D.The coming of post-industrial society: A venture in social forecasting. – Basic Books, 1976.

. Pereslegin S., Pereslegina E.«Dikie karty» budushhego: Fors-mazhor dlja chelovechestva. – Algoritm, 2015.

. Kline M.Mathematics: The loss of certainty. – Oxford University Press, 1980.

12. Manin Yu.I.Matematika kak metafora. – MCNMO, 2010.

. Lenin V.I.O znachenii voinstvujushhego materializma – Politizdat, 1985.

. Chernavskiy D.S.Sinergetika i informacija: Dinamicheskaja teorija informacii. – URSS.

15. Prigogine I.Pis’mo k budushhim pokolenijam: «Kost’ eshhe ne broshena»/ Mir cheloveka: neopredelennost’ kak vyzov. Lenand, 2019. P.43-54.

16. Mozhejko M.A.Postmetafizicheskoe myshlenie/ Vsemirnaja ehnciklopedija: Filosofija. –AST. P.808-812.

17. Baudrillard J.Simulacra and simulation. – The University of Michigan Press, 1994.

. Khaustov D.S.Lekcii po filosofii postmoderna. – Ripol-Klassik, 2018.

. Girenok F.Po tu storonu jazyka i intellekta/ Russkaja filosofija XXI veka. Maksimy. – IOI, 2014. P.4-78.

20. Kuznetsov V.«Rekonfigurator» 2.0/ Russkaja filosofija XXI veka. Maksimy. – IOI, 2014. P.79-180.

21. Snow C.P.The two cultures. – London: Cambridge University Press, 1959.

. Novoe v sinergetike: Vzgljad v tret’e tysjacheletie/ Eds. G.G.Malinetskiy, S.P.Kurdyumov. – Nauka, 2002.

. Mne nuzhno byt’: Pamjati Sergeja Pavlovicha Kurdjumova/ Ed. Z.E.Zhuravlyova. – Krasand, 2010.

. Frolov I.T.Na puti k edinoj nauke o cheloveke/ Institut cheloveka: Ideja i real’nost’. – Lenand, 2018. P.25-38.

1 Работа представляет собой расширенный вариант доклада, сделанного на конференции «Человек в глобальном мире: Риски и перспективы» (XIX Фроловские чтения), 26.11.2019.

В.В. Миронов

На пути к «Homo sapientissimus» или о трансформации человека и культуры¹.

Аннотация:Статья посвящена творчеству И.Т. Фролова, одного из ведущих российских философов и организаторов науки. Анализируется его концепция нового гуманизма, которая выступает в качестве своеобразной рефлексивной матрицы исследования современных процессов развития технологий и их влияния на общество и человека. Показывается, что в рамках глобального коммуникационного пространства есть опасность дегуманизации сущности человека и превращения его в средство научных технологий, то есть потери главного ориентира общества, целью которого может выступать только человек.

Ключевые слова:новый гуманизм, философия, человек, технологии, наука, культура

V.V. Mironov

On the Way to «Homo sapientissimus» or about the Transformation of Man and Culture

Abstract:The article is devoted to the work of I.T. Frolov, one of the leading Russian philosophers and organizers of science. His concept of a new humanism is analyzed, which comes into being as a kind of a reflexive matrix for studying modern processes of technological development and their influence on society and man. It is shown that within the framework of the global communication space there is a danger of dehumanizing the essence of the human being and turning him/her into a means of scientific technologies, i.e. losing the main reference point of society, which can only be aimed at the human being.

Keywords:new humanism, philosophy, man, technology, science, culture

Одна из центральных задач, которую Иван Тимофеевич Фролов проводит через всё своё философское творчество – это проблема гуманизма. Для его творчества была характерна не просто философская рефлексия по этому поводу, но и целый ряд практических шагов, которые он пытался реализовать в своей деятельности как учёный, как организатор науки и как политический деятель. Он конструирует модель нового гуманизма, которая, как он считал, может выступить своеобразной матрицей для построения системы ценностей нашего общества. Эта модель основана на глубоком понимании места науки в обществе, конечной целью которой всегда должен быть человек, а общество должно иметь возможность и механизмы корректировки научных исследований, способствующих реализации этой цели. Именно для теоретического обсуждения этих проблем был в своё время создан Институт человека и организован журнал «Человек», открытый для полемики и теоретического обсуждения данных проблем.

Формулируя свою модель гуманизма, Иван Тимофеевич Фролов выделяет главное противоречие в развитии современного общества между замыканием решения проблем человека только в самом человеке (своеобразный антропологизм), как будто бы человек существует в неком вакууме, и безудержным технократическим подходом, который рассматривает человека лишь как некое временное средство развития науки, причём не самое эффективное, которое со временем сможет быть заменено технологическими конструкциями. Позиция философа иная. Он исходит из кантовской мысли: «Человек и вообще всякое разумное существо существует как цель сама по себе, а не только как средство для любого применения со стороны той или другой воли»². Соответственно, все, что угрожает существованию человека, антигуманно в принципе. Тем самым И.Т. Фролов формулирует идеи нового гуманизма, который реализуется как снятие ограничений «свободы интеллектуальной воли религиозными, этнологическими, национальными, классовыми и прочими барьерами»³. Наука, отмечает он в книге, обобщающей его предшествующие исследования, то есть, по сути, более 30 лет назад, не может существовать в «изоляции от социальных условий», которые необходимы для её собственного развития, значит, стратегию и условия такого развития определяют общество и человек, и именно общество несёт ответственность за возможные негативные последствия такого развития. Иначе говоря, формулирует он, общество должно быть готово выстраивать ограничения этического или социального плана. В противоположном случае «сциентистский и технократический подход может приводить к негативным или даже трагическим последствиям»⁴, следствием чего культура может трансформироваться в «техницистскую цивилизацию», а наука стать своеобразным «научным производством», некой фабрикой новых технологических продуктов. Во многом эта опасность реализуется сегодня, когда производство технологических продуктов вытесняет задачи фундаментального исследования природы, впрочем, тем самым значительно ограничивая и технологические решения в целом.

Эти мысли И.Т. Фролова были высказаны в период, когда научные технологии были в значительно меньшем объёме внедрены в жизнь общества и каждого человека, что мы наблюдаем сегодня. Человек жил в мире, когда мог просто отключить проводной телефон, телевизор и не пользоваться ими постоянно. Но экспансия науки в качестве поставщика удобных для жизни человека приспособлений непрерывно нарастает, превращая технологические средства в цель как таковую. Эффективность науки начинает измеряться реализуемыми и производимыми продуктами, которые повышают степень комфортности жизни индивида, но за этим неизбежно наступает момент «оборачивания», когда человек превращается в некий придаток технологических средств. И парадоксальным образом, это может понизить качество жизни индивида, прежде всего, его внутренней жизни. Метафорически упрощая, можно сказать, что не смартфон сегодня является технологическим устройством, работающим на человека, а человек становится периферийным устройством смартфона, по указаниям которого он начинает действовать, от ориентации в пространстве при помощи навигаторов, до планирования своего рабочего дня в зависимости от полученной и все увеличивающейся информации, которая погружает его в информационное пространство, которое по многим параметрам не имеет отношение к реальности.

Новейшие технологии в сфере медиа формируют глобальное коммуникационное пространство, в котором коммуникация из средства, обеспечивающего общение, превращается в самоцель, заставляя индивида следовать законам коммуникации. Более важным становится не сам факт реальности события, а его конструкция в медийном пространстве и скорость распространения. Если событие не сконструировано или недостаточно оперативно распространено, то на уровне восприятия его просто не существует. И, напротив, если даже незначительное событие то, что называется «раскручено», присутствует в медийном пространстве — то оно существует, даже, вполне вероятно, в его реальном отсутствии как таковом.

И.Т. Фролов, предвидя это, пишет о том, что вторжение в культуру науки в виде технологий может привести к «человеческому разрыву», который отражает утрату самого признака человечности, тогда как наука должна быть всегда сориентированной на цели и интересы человека. Именно он должен определять стратегию научного познания. «Нужен новый синтез, преодолевающий этот «человеческий разрыв», нужно тесное взаимодействие разных наук и науки с культурой в целом»⁵.

Таким образом, происходит процесс трансформации культуры, одним из следствий которого является поляризация двух противоположных векторов: гуманистического и технологического. Технологии способствуют разрушению локального характера культур и нацеливают на становление глобальной культуры. Но эта глобальная культура не является абстракцией или моделью, спущенной от Бога. Она строится по образцу культуры, которая является технологическим лидером. По её образцу перестраивается экономика, принимая транснациональный характер, право, в котором доминирует международная составляющая, даже в ущерб собственным традициям и ценностям. То есть, по сути, доминирует какая-то одна или небольшая группа доминирующих культур-лидеров, навязывая большинству и принципы государственного устройства в целом. Возникшее глобальное коммуникационное пространство закрепляет однотипные модели коммуникации, культурные стереотипы, вплоть до поведения отдельного индивида.

Человек уходит от своего родного языка, а значит и расстаётся с собственной культурной памятью, ибо как говорил Ю.М. Лотман: «язык – это код плюс его история»⁶, то есть культурная память закодирована живым языком. Следствием такого ухода выступает утеря идентичности и отказ от ценностей собственной культуры.

Эти тенденции усиливаются в рамках доминирующего глобального коммуникационного пространства. Коммуникация из состояния некоего фона превращается в стержень современной культуры, подчиняя и формируя особенности восприятия информации, а значит, безусловно, оказывая влияние на механизмы смыслообразования. Мы оказываемся в «реальности», которая конструируется масс медиа и представляет собой театральную имитацию, и выражение Шекспира о том, что весь мир — театр, приобретает особое значение и истинность. Мир становится глобальным театром. В каком-то смысле происходит погружение в современный средневековый карнавал, который вошёл в нашу жизнь в условиях иной информационной среды. В каком-то смысле, можно сказать, что на смену человеку разумному приходит человек коммуницирующий и имитирующий. Пространство культуры благодаря интернету как бы расширяется до безграничности, и у неё отсутствует горизонт, но одновременно это пространство становится многокластерным, и эти отдельные кластеры замкнуты в себе. «Вторичная» природа, хотя и сотворена сознанием, может быть технологически преобразована в виртуальную реальность, с которой мы можем работать как с обычной реальностью. Но она может быть и просто имитацией, и тогда возникает проблема степени допустимости такой имитации. И здесь полезно вспомнить, какими словами завершается фраза Шекспира и которые обычно не произносят:

«Весь мир – театр.

В нем женщины, мужчины – все актёры…

Конец всей этой странной сложной пьесы –

Второе детство, полузабытьё:

Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего»

(Монолог Жака из комедии В. Шекспира «Как вам это понравится»)

Трансформируется понимание мышления как некого свойства, присущего индивидуальному сознанию, то есть как принципиально личностного образования. Можно ли, например, говорить о личностном сознании искусственного интеллекта или о симбиозе человеческого и компьютерного? Ранее понятие коллективного мышления представляло собой скорее метафору, сегодня это приобретает вполне реальные черты. Искусственный интеллект становится сущностно коллективным за счёт постоянной включенности в глобальные коммуникационные сети. Возникает прообраз некого абсолютного сознания или мозга, почти на уровне божественного.

Процессы цифровизации серьезно влияют на систему образования. Сегодня человек приобщается к этим технологиям в самом раннем возрасте, фактически до освоения умения читать. А этот путь освоения сам по себе был интеллектуальном восхождением, то есть формированием некоторых свойств разума, нацеливающего на работу со словами и понятиями. Сегодня начинает доминировать процесс визуализации. Картинка становится первичной по отношению к словам и буквам. Если текст стимулирует в большей степени аналитические навыки работы с понятиями (подключая ум, сказал бы Платон), то аудиовизуальная информация может способствовать впитыванию информации без её аналитической обработки за счёт простоты усвоения образов, почти на уровне гипнотического воздействия (особенно у детей и подростков).

Мы постоянно находимся в бесконечном информационном потоке, даже не осознавая, что это не объективная информация и, в этом смысле, не отражение реальности как таковой. Этот поток формируют за нас поисковые системы, основанные, например, на нашей геолокации, наталкивая нас на принятия решений в рамках некого алгоритма. По сути, это уже форма манипуляции сознанием. Отфильтрованный на основе нашего цифрового следа и истории интернет превращается в так называемый тоннель реальности — то есть узкий спектр явлений и мнений, которые мы видим, находясь внутри сформированной алгоритмами реальности, которая напоминает нам своеобразную пещеру. Вряд ли Платон догадывался о современных технологиях, но современный человек прикован, пусть и не железными цепями, к новостным лентам, сконструированным образам и часто не способен, да и не желает понять, что реальность от этих конструкций может существенно отличаться.

Глобальная цифровая пещера может выступить моделью нового тоталитарного общества. В каком-то смысле, первой формой цифровизации была практика концлагерей, когда человеку присваивали номер и лишали его идентичности. При внешне сохраняющейся свободе нажимать кнопки, человек всё в большей степени передаёт власть СИСТЕМЕ, в которой он становится цифровым винтиком или кодом.

И здесь я бы хотел указать ещё на одну актуальную мысль И.Т. Фролова. Когда он ставит проблему переосмысления науки и её роли в обществе с ориентацией на человека, он говорит о «высоком соприкосновении», имея ввиду как раз выработку отношений между новейшими технологиями и человеком. Он пишет: «Чем выше уровень технологии производства и всей человеческой деятельности, тем выше должна быть и ступень развития общества, самого человека в их взаимодействии с природой, новая цивилизация и новая гуманистическая культура, исходящая из того, что человек — самоцель общественного развития»⁷. Именно общество должно просчитывать возможные последствия развития тех же исследований искусственного интеллекта или процессы цифровизации и роботизации, не рассматривая их в качестве панацеи для решения всех проблем, как любит повторять сегодня Герман Греф. Уже тридцать лет назад И.Т. Фролов ставит проблему: «Не вступит ли человечество в новую стадию своей эволюции, на которой человек будет создаваться в значительной мере искусственно — как «фабрикуемый» с помощью генной инженерии и биокибернетики «сверхчеловек», обладающий экстрасенсорными и экстраинтеллектуальными качествами, Homo sapientissimus?»⁸Как это актуально в связи с дискуссиями об искусственном интеллекте! Многие исследователи ставят вопрос: а будет ли такой искусственный интеллект признавать человеческий интеллект равноправным, или он будет вытеснен на периферию существования?

Не технологии должны определять стратегию развития общества и человека, а цели человека и человечества в целом. Конечно, технологиям должно быть отведено соответствующее место. «Будущее не определено с фатальной неизбежностью. Оно создаётся самим человеком, приводящим в движение колоссальные материальные силы, огромный духовный потенциал, заключённый в его культуре и, в частности, в науке. По каким путям пойдёт реализация материальных и духовных возможностей человеческого развития — это в значительной степени зависит от правильного выбора общей стратегии социального и научно-технического прогресса человеческой цивилизации, его гуманистической направленности».⁹Кстати, следует вспомнить, что И.Т. Фролов был Председателем Научного Совета при Президиуме АН СССР по философским и социальным проблемам науки и техники, одной из задач которого как раз и была координация деятельности учёных в этом направлении, и которого, к сожалению, в наше время не существует.1 Доклад, прочитанный в ИФРАН наXIX Фроловские чтениях 26 ноября 2019 года. Электронный источник на 30.04.2020 https://www.youtube.com/watch?v=OELpfHfow-E

2 И. Кант. Основоположения метафизики нравов. 1785// Иммануил Кант. Собрание соч. в восьми томах. Том 4. М. «Чоро» 1994 г. 630. С. 204

3 И.Т. Фролов. Новый гуманизм// ЧЕЛОВЕК, НАУКА, ГУМАНИЗМ.М. Наука 2009. С. 394.

4 Фролов И.Т. О человеке и гуманизме: Работы разных лет. — М. Политиздат, 1989. С. 137

5 Фролов И.Т. О человеке и гуманизме: Работы разных лет. — М. Политиздат, 1989. С. 137

6 Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М. Гнозис, Издательская группа «Прогресс». 1992. 272 с. С. 13.

7 Фролов И.Т. О человеке и гуманизме: Работы разных лет. — М. Политиздат, 1989. С. 151

8 Там же. С. 240

9 Там же. С. 138

А.В. Бузгалин,

Человек в мире предыстории: творчество И.Т. Фролова в контексте работ постсоветской школы критического марксизма¹

Аннотация:В статье показано, что исследование проблем человека и гуманизма в работах И,Т. Фролова базировалось на методологии и теории творческого марксизма. Данное направление в ХХ веке и в настоящее время внесло и вносит большой вклад в исследования этой темы. Творческий марксизм выделяет противоречие человека как творца истории и «ансамбля общественных отношений», которые определяют его основные социальные черты; человек имеет различную общественную природу, оказывающую определяющее влияние на его ценности, мотивы и поведение в разных социально-экономических системах, в разных социальных общностях (классах). Гуманизм с точки зрения творческого марксизма неразрывно связан с процессом социального освобождения и подчинением задач социально-экономического развития целям гармоничного всестороннего развития личности в труде и в свободное время.

Ключевые слова: И.Т. Фролов, творческий марксизм, человек, гуманизм, постсоветская школа критического марксизма

A.V. Buzgalin

Man in the World of Prehistory: the Work of I. T. Frolov in the Context of the Works of the Post-Soviet School of Critical Marxism

Abstract:The article shows that the study of the problems of man and humanism in the works of I. T. Frolov was based on the methodology and theory of creative Marxism. This direction in the twentieth century and at the present time has made and is making a great contribution to the research of this topic. Creative Marxism highlights the contradiction of man as the Creator of history and the «ensemble of social relations» that define his main social features; a person has a different social nature, which has a determining influence on his values, motives and behavior in different socio-economic systems, in different social communities (classes). Humanism from the point of view of creative Marxism is inextricably linked with the process of social liberation and subordination of the tasks of socio-economic development to the goals of harmonious all-round development of the individual in work and in free time.

Key words: I. T. Frolov, creative Marxism, man, humanism, post-Soviet school of critical Marxism

Творчество Ивана Тимофеевича Фролова многогранно и сложно. В этом коротком тексте я хотел бы выделить только один аспект – творческое развитие фундаментальных положений марксизма применительно к эпохе качественных изменений во всех сферах жизни общества и человека. Этим проникнуты все основные работы академика Фролова². Десятилетия назад он писал о проблемах, которые многие считают специфическим явлением 21 века³. И еще одна важная теза: работы И.Т. Фролова по проблемам человека и гуманизма наследуют и развивают лучшие достижения творческого марксизма.

Об этом – о принадлежности его наследия к «большому нарративу» марксизм – сегодня принято стыдливо умалчивать. Для этого есть причины. Марксистская социальная философия сегодня игнорируется большинством интеллектуалов и это большая проблема, ибо в том, что касается проблем человека и гуманизма это направление имеет не только огромные прошлые заслуги, но и значительные современные достижения, включая работы академика Фролова.

Более того, Человек– это едва ли не центральная проблема для марксизма ХХ века⁴. Ей посвящены сильнейшие работы Д. Лукача, Ж.-П. Сартра, Э. Фромма, Л. Сэва, а также Г. Батищева, Э. Ильенкова, Р. Косолапова⁵и мн. др. Этой темы посвящены и уже упомянутые и многие друге работы И.Т. Фролова. Так что акцент на этой проблеме характерен отнюдь не только для экзистенциализма и цивилизационного подхода. Понимание человека как деятельного, социально-творческого субъекта –генетически исходноеположение социальной философии марксизма⁶.

Исследование так называемой «родовой сущности человека», начатое Карлом Марксом, было продолжено Дьердем Лукачем (прежде всего, в его «Онтологии общественного бытия») и широким кругом марксистов второй половины ХХ – начала нынешнего века. Генетическая сущность человека, его предельно абстрактная и вместе с тем предельно общая характеристика (генетически-всеобщая определенность – в категориальном аппарате Эвальда Ильенкова⁷) – это не просто трудовое происхождение Homosapiens. Это еще и бытие человека как субъекта социальной творческой деятельности, творца не только материально-вещественного богатства, но и культуры и – главное – истории.

Мы продолжим наши размышления, опираясь на те выводы, которые сделаны представителямипостсоветской школы критического марксизма, (к кругу которой мы можем отнести профессоров Л.А. Булавку, М.И. Воейкова, А.И. Колганова, Г.В. Лобастова, Б.Ф. Славина, автора этих строк и мн.др.⁸) акцентирующей внимание на проблемах человека, гуманизма и отчуждения в условиях противоречий 21 века.

В основе наших размышлений на эту тему – понимание того, что именно «родовая сущность» оказывается отчуждена от человека в условиях «царства необходимости» (в других формулировках Маркса – «предыстории») в силу неразвитости как производительной силы труда, так и социальных отношений, культуры.Противоречие человека как творца истории и раба внешних для него природных (во все убывающей степени) и социальных (во все возрастающей степени) сил– вот исходный пункт развертывания марксистской социо-философской концепции⁹. Кое-что из этой философской парадигмы явно и неявно (в России, в частности, через Бердяева и других экс-марксистов¹⁰) инкорпорировал в себя цивилизационный подход. Последний, естественно, интерпретировал эти положения весьма своеобразным образом, трансформировав их в соответствии с имманентно присущей этому подходу тягой к религиозной догматике в духе вечных норм человеческого, «цивилизованного» бытия. При этом, однако, были утеряны несколько «нюансов».

Начнем с того, что, во-первых, в марксистской теории проблема Человека всегда принципиально рассматривается как междисциплинарная. В марксизме нет и не может быть «отдельной» экономической, социологической и т. п. теории человека. Плодотворным может быть только абстрагирование из этой целостной теории некоторых аспектов, важных для экономических, социологических и т. п. исследований. Но это абстрагирование должно всякий раз (1) исходить из целостной междисциплинарной теории и (2) возвращаться к ней, (3) соотносясь с ней на всех ступенях исследования.

Во-вторых, в рамках этой теории понятие Человек не случайно пишется с большой буквы, ибо его личностное развитие позиционируется как высший критерий прогрессаи, соответственно, высшая мера эффективности, позволяющая сравнивать между собой различные общественные (и, в частности, экономические) системы¹¹.

В-третьих, в марксизме показывается, что в разных общественно-экономических системах Человек качественно различен по своему социально-экономическому бытию. Соответственно, принципиально различны цели и мотивы деятельности, социально-экономические нормы поведения человека и, следовательно, социально-экономическая природа этого актора¹².

Так, в условиях добуржуазных систем человек, как правило, был либо субъектом, либо объектом внеэкономического принуждения, стремился к воспроизведению традиционного типа и объема деятельности, а максимизацию денег считал аморальным занятием.

В условиях рыночной экономики рождается тот самый экономический человек, который сторонникам универсализма западных цивилизационных ценностей видится «естественным», хотя на самом деле этот тип личности и соответствующие ему системы ценностей и мотивов стали господствующими в миреедва ли сто лет назад: до этого большинство людей производило и потребляло под влиянием не рыночно-капиталистических, а совершенно других интенций.

Более того, в настоящее время все более активно развиваются другие типы личности (так, в частности, для субъекта творческой деятельности труд становится ценностью, а не тягостью)…

В-четвертых, с точки зрения марксизма, в условиях «экономической общественной формации» (К .Маркс) человек включен в большие социально-экономические структуры(классы, страты и т. п.), которые, в свою очередь, также существенно детерминируют тип его поведения, ценности и мотивы и, главное, социально-экономические интересы.

В частности, в рамках капиталистической экономической системы существенно различны объективные интересы человека, (1) являющегося субъектом индустриального наемного труда в стране «Третьего» мира, (2) занятого творческой деятельностью в общественном (public) университете Западной Европы, (3) собственника миллиардного состояния.

Посему социальная природа человека различна. И эти различия диктуются как минимум тем, (1) в рамках какой особой экономической системы он осуществляет свою жизнедеятельность и тем, (2) к какому социально-экономическому слою (в частности, классу) он принадлежит.

Соответственно,в-пятых, проблема рациональности человеческого поведенияв общественных науках (и, в частности, в экономической теории) с точки зрения марксизма должна стоять не столько как вопросбольшей или меньшейрациональности, сколько как проблема особенного конкретно-историческоготипа рациональности. Мы исходим из того, что существуют качественно различные типы рационального поведения человека.

И потому для нас главным является вопрос не о том, насколькорационален человек, а о том, какон рационален, что и почему он максимизирует (соблюдение чести и традиций, денежный доход, благо Родины, справедливость и солидарность, творческую деятельность, самореализацию и свободное время…), что и почему он минимизирует и т. д. Для нас принципиально важно, какипочемуон совершает те или иные поступкив своей общественно-исторической практике, как и в какой мере его поведение детерминировано той или иной исторически специфической системой экономических отношений (добуржуазной, капиталистической…), как и почему он самоопределяет себя, поддерживая или отвергая эко-социо-гуманитарные реформы, инициируя (поддерживая) или нет революции (в том числе – антифеодальные, например, Войну за независимость в Северной Америке) и т. п.

Последнее вплотную подводит нас к суммирующему все предыдущие важнейшему тезису марксистской теории Человека. Им является – намеренно повторим этот часто «забываемый» оппонентами пункт – понимание человека как не только продукта производительных сил и объективных общественных отношений (производственных прежде всего), но и как творца истории. Это две противоположных и единых в рамках «общественной экономической формации» ипостаси бытия человека. Последнее означает (опять же намеренно повторим), что в мире «царства необходимости» человек является, с одной стороны, продуктом господствующих общественных детерминант, и как таковой он на протяжении всей существующей истории, как правило, был и остается подчинен отношениям отчуждения, прежде всего – социально-экономического. С другой стороны, Человек был и остается активным субъектом созидания форм и институтов общественной жизни, в частности, экономики.

В первой своей ипостаси он, будучи конформистом, следует заданным извне нормам и правилам поведения (в частности – экономического) и покорно стремится быть послушным рабом патриция или крепостным помещика в добуржуазной системе; максимизировать свой денежный доход в условиях рынка; делать карьеру в партийно-государственных структурах в условиях общества советского типа и т. д. и т. п.

При этом марксизм всегда подчеркивал, что мера отчуждения (и, напротив, освобождения) изменяется в процессе исторического развития. Что субъект рынка, в отличие от патриархального крестьянина, может свободно выбирать сферу деятельности и, соответственно, структуру потребляемых благ («естественно», в пределах своего бюджета), что наемный рабочий, в отличие от раба или крепостного, юридически свободен и имеет более широкий круг прав и т. д. Этот контрапункт социально-экономического (плюс политического духовного и т. п.) отчуждения и освобождения составляет одно из ключевых противоречий исторического процесса, и это азбука марксизма.

В своей второй ипостаси – социального творца – Человек 400-300-200 лет назад становился субъектом свершения буржуазных реформ и революций; 100 лет назад – борцом за 8-часовой рабочий день и женское равноправие; 50 лет назад – за бесплатное школьное образование, гарантированную минимальную заработную плату и прогрессивный подоходный налог… Как таковой, человек создавал новые институты и способствовал формированию новых производственных и иных общественных отношений.

Именно эта сторона марксистской теории –деятельностный подход, понимание человека как творца истории – принципиально важна, и именно о ней принято умалчивать…

Итак,не отказ от родовых черт человека, но развертывание их в многосложное богатство исторически и социально-конкретных типов личности – вот что такое марксистская теория личности. Цивилизационный же подход, в той мере, в какой он акцентирует главным образом некие якобы универсальные и вечные ценности «цивилизованной» личности, оказывается в этом вопросе гораздо беднее, проще марксистской философии истории. По сути дела, он выдает типичные в (1) настоящее времядля (2) западного миратип личности и систему ценностей за некий универсум, «теряя» и историзм, и социальные различия, и противоречия, и многомерность человека как экономического, социального, политического, культурного и т. п. субъекта.

Впрочем, это касается лишь одного из течений в цивилизационном подходе. Многие наиболее известные сторонники последнего не только признают, но и изучают многообразие культурно-религиозных типов личности, и даже признают неправомерной трактовку ценностей тех или иных цивилизаций как более «цивилизованных» (да простят нас читатели за этот неизбежный стилистический огрех), чем иные. Именно это течение упрекает марксизм за редукционизм и сведение критериев прогресса к соображениям выгоды пролетариата.

Но здесь сторонники «цивилизационного подхода» осуществляют не более, чем уже не раз нами упомянутую инверсию: на место марксизма в очередной раз ставится отрывок из сталинско-сусловских догматов. И классический марксизм самого Маркса, и последующий гуманистический творческий марксизм показал, что мерой прогресса является человек во всем богатстве его личностных качеств, освобождающийся от гнета социального отчуждения. Маркс и Энгельс сформулировали это в знаменитом афоризме «Манифеста коммунистической партии»: «Свободное развитие каждого как условие свободного развития всех». В замечаниях на проект программы РСДРП В. И. Ульянов-Ленин уточнил эту формулу, акцентировав задачу не только достижения благосостояния, но и «свободного всестороннего развития личности» (подчеркнем: именно эта формула вошла в дальнейшем во все «умные» учебники Истмата и даже «научного коммунизма.

Таков, суммируем, контрапункт марксистской теории Человека, в которой выделяются как специфические для конкретных социумов и социальных страт этих социумов черты, так и инварианты его общественно-исторического бытия, прежде всего – противоречие Человека как, с одной стороны, «раба» отчуждения, а с другой – творца Истории и Культуры.

1 В основу статьи положен фрагмент текста автора из книги: Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал (в 2-х томах). Издание 5-е. М.: ЛЕНЛАНД, 2019)

2 Фролов И.Т. О человеке и гуманизме. Работы разных лет. М., 1989

3 Фролов И.Т. Высокое соприкосновение. Общество, человек и природа в век микроэлектроники, информатики и биотехнологии (в соавт.) // Вопросы философии, 184, № 9

4 Прежде чем выделить ключевые аспекты марксистской теории человека, отметим: марксизм – это живая и активно развивающаяся теория. Сводить марксизм исключительно к работам самого Маркса ничуть не более правомерно, чем сводить, скажем, неоклассику к книге А. Маршалла или цивилизационный подход к работам исключительно А. Тойнби.

5 Кроме упомянутых выше работ назовем еще одну важную с этой точки зрения коллективную монографию советской поры: С чего начинается личность / Под общ. ред. Р. И. Косолапова. М.: Политиздат, 1984.

6КакписалД. Лукач: «Внутренняя дифференциация всего общества постоянно побуждает или даже вынуждает отдельных его членов к принятию альтернативных решений в их кажущемся бесконечным множестве, а в социальном плане порождает основы того процесса, в ходе которого человек — если употребить принятое выражение — становится личностью, индивидуальностью» (ЛукачД. К онтологии общественного бытия. Пролегомены / Пер. с нем. Общ. ред. и вступ. ст. И. С. Нарского и М. А. Хевеши. М.: Прогресс, 1991. С. 89). Советские авторы также немало писали об этом. Укажем в этой связи еще раз на некоторые названные выше книги: «С чего начинается личность» (М., 1984) и «Проблема человека в современной философии» (М., 1969).

7Ильенков Э. В. Философия и культура. М., 1991. С. 38.

8Анализ основных течений постсоветского марксизма и работ представителей нашей школы можно найти в книге: Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал (в 2-х томах). Издание 5-е. М.: ЛЕНЛАНД, 2019)

9 Укажем в этой связи на развитие и сопряжение с политическими выводами В. И. Лениным закона основательности исторического действия. Этот закон был открыт еще Марксом, но у Ульянова-Ленина он оказался частью его систематического подхода к процессу творения истории. Вот как звучит полностью текст, в рамках которого сформулирован этот закон: «По мере расширения и углубления исторического творчества людей должен возрастать размер той массы населения, которая является сознательным историческим деятелем. Народник же всегда рассуждал о населении вообще и о трудящемся населении в частности, как об объекте тех или других более или менее разумных мероприятий, как о материале, подлежащем направлению на тот или иной путь, и никогда не смотрел на различные классы населения, как на самостоятельных исторических деятелей при данном пути, никогда не ставил вопроса о тех условиях данного пути, которые могут развивать (или, наоборот, парализовать) самостоятельную и сознательную деятельность этих творцов истории» (Ленин В. И. От какого наследства мы отказываемся? / Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 539-540).

10 Мотивы социально-творческого потенциала человека, но в преимущественно религиозно-идеалистическом «дискурсе», можно найти, в частности, в работах: Бердяев Н. Судьба России. М.: Наука, 1990; Булгаков С. От марксизма к идеализму: сб. статей (1896-1903). СПб, 1904; Франк С. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992.

11 Свободное гармоничное развитие личности как высший критерий прогресса рассматривает долгая теоретико-идейная традиция, идущая от гуманистов Ренессанса (Дж. Пико делла Мирандола) и европейского Просвещения к марксизму («свободное развитие каждого как условие свободного развития всех»), и далее гуманизму Э. Фромма, Ж.-П. Сартра, и далее к работам Н. Чомски начала XXI века.

12 Напомним в этой связи об исходном пункте марксистского выделения основных крупных исторических этапов человеческого развития, исходя из социально-экономического качества человека: личная зависимость (добуржуазные системы и типичный для них лично зависимый индивид – раб частного лица или государственной деспотии, крепостной, вассал, подданный…), вещная зависимость (человек как функция рынка, товарного и денежного фетишизма), свободная индивидуальность.

Глобальные проблемы и глобализация

С.Н. Корсаков

Глобалистика как направление научных исследований возникла во второй половине 1960-х гг., главным образом, в связи с подготовкой докладов Римского клуба. Научный прорыв и общественный резонанс этих исследований бы обеспечен применением системно-структурной методологии. На общественность и средства массовой информации производили сильнейшее впечатление выстроенные модели будущего мировой системы, математические расчеты сроков исчерпаемости тех или иных природных ресурсов при сохранении нынешних темпов их потребления. Но сроки проходили, а ресурсы, даже потенциально исчерпаемые, всё ещё сохранялись, несмотря на точность расчётов сложного поведения мира как системы. В чём же скрывались причины «неточности» точных методов исследования?

Системный подход имеет как большие познавательные возможности, так и ограничения, в особенности применительно к социальным совокупностям и процессам. Системный подход нацелен на выявление закономерностей функционирования объекта, определение связей между элементами и отражение их в ходе исследования. Сама возможность системного рассмотрения связана с принципом инвариантности, с чрезвычайно высокой степенью свободы от содержания изучаемых объектов, с однотипным рассмотрением качественно разнородных ситуаций. Ещё одной особенностью системного подхода является принцип приоритета синхронии над диахронией, в соответствии с которым объекты берутся в длящемся настоящем, фактор же времени и исторически сменяющих друг друга качественных различий игнорируется. Собственно, эти теоретические презумпции и позволяют эффективно применять такие приёмы исследования, как аксиоматизация и моделирование.

Чем более заточен инструмент под определённую задачу, тем уже сфера его применимости. В какой мере системное познание способно отобразить объект в универсальности его взаимосвязей? Лишь подведя его под тот или иной тип родо-видовых взаимосвязей (часть – целое, элемент – система), то есть за счёт устранения уникального, того, что специфично для данного объекта. Постичь объект в совокупности всех его взаимосвязей и в его развитии, значит раскрыть в нём единство универсальности и уникальности, взятой во всей сложности его внутренних и внешних взаимодействий.

В нашей стране глобалистика начала развиваться в первой половине 1970-х гг. Большой резонанс получили доклады Римского клуба и применяемая в них методология системного математического моделирования. Советская глобалистика не была однородной. Теоретико-методологическую линию Римского клуба в нашей науке проводил в своих работах Институт системных исследований во главе с Д.М. Гвишиани. В Институте трудились известные специалисты, прежде всего, философы, которые восприняли системную методологию в её ортодоксальной форме ещё от Л. Берталанфи и продолжали эту линию в глобалистике. Сохраняется эта исследовательская традиция и по сей день.

Иной – комплексный подход в глобалистике был применён И.Т. Фроловым и его последователями (В.В. Загладин, В.А. Лось, В.Н. Игнатьев, Э.А. Араб-Оглы, А.Н. Чумаков). Это направление исследователей сделало методологический выбор между Берталанфи и Марксом в пользу последнего. Специфическая задача комплексного подхода в процессе познания: установление взаимосвязей различного на каждой из ступеней познания развивающейся целостности. В отличие от системного подхода как метода общенаучного, комплексный подход выступает как философский метод, будучи формой осуществления диалектики в познании. Он обеспечивает выявление в объекте взаимосвязей различного вплоть до схватывания диалектического единства противоположных сторон и отношений объекта и, соответственно, раскрывает принцип саморазвития объекта.

Существенно отметить, что в работах названных авторов системный и комплексный подходы не противопоставлялись друг другу. На стадии изучения структуры и функций объекта, где доминирует системный подход, комплексный подход обеспечивает многомерность, и, в частности, междисциплинарность рассмотрения объекта. На первый план комплексный подход выходит на высшей стадии познания, когда возникает необходимость в реконструкции всех взаимосвязей объекта и его развития. Речь идёт, разумеется, об объектах, которые по своей природе комплексны: живой организм, биогеоценоз, человек, общество, Вселенная. От установления взаимодействия между теми или иными сторонами объекта, выхваченными более или менее произвольно, под диктовку тех или иных частных задач познания, мы переходим к установлению специфической сути объекта, его движущего противоречия.

Комплексный подход специфичен в познании для отображения объекта как «конкретного». Дойдя до сути органического целого, до специфического, внутреннего единства его различных сторон», установив простейшее отношение объекта как дуальное, мы получаем основу самодвижения, в котором объект развёртывается, раскрывая внутренние взаимосвязи своих сторон в их единстве. Вот это внутреннее диалектическое единство различных многообразных сторон, аспектов, определений, отношений предмета мы и можем называть комплексом в собственном смысле слова. Когда зафиксированы взаимосвязи различного, понимание различия доводится до противоречия, и противоположные стороны выступают как взаимоисключающие, но потому и взаимно предполагающие друг друга. Комплексное изучение органической целостности требует развернуть систему её противоречий, которая послужит остовом для совмещения в теоретической реконструкции этой целостности её различных сторон, фиксируемых соответствующими дисциплинами. Философия в ходе этой реконструкции выполняет функцию междисциплинарной координации и обеспечивает единство теоретического отображения сложной целостности на её стыках.

Решающей особенностью развития того направления в советской глобалистике, лидером которого был И.Т. Фролов, стало совместное проведение глобальных и антропологических исследований. Прежде всего, изучались новейшие информационные, психотехнические, биогенетические технологии и их воздействие на человека. Философским основанием проводимых исследований стал тезис, сформулированный И.Т. Фроловым: человечество достигло в своём развитии рубежа, когда человек из субъекта познания превращается в объект познания и практического воздействия¹.

Качественное отличие современной ситуации в том, что ранее познавая себя, человек никогда не ставил под угрозу свою идентичность. Применение же современных технологий размывает границы того, что принято было обозначать понятием человек. Поэтому человек и превращается в один из объектов познания и преобразования, утрачивает суверенный статус, присвоенный ему мыслителями Нового времени. При этом данная трансформация – есть лишь последовательное осуществление установок Нового времени на подчинение и преобразование предметной среды.

В работах И.Т. Фролова середины 1970-х гг. можно выявить ещё один тезис, принципиальный для комплексного подхода в глобалистике. Тезис о совпадении универсальности и уникальности человека, о единстве в нём индивидуальности и глобальности. Человек получает инструменты, потенциально способные как необычайно ускорить его развитие и усилить его возможности, так и превратить его в постчеловека. В этих условиях всякий шаг по пути совершенствования человека приобретает сразу глобальную мощь и распространение, а наука начинает выступать в виде демона, не совладав с которым, человек и человечество погубят сами себя. В публикациях 1970-х гг., И.Т. Фролов показал, что проблемы генетики человека и глобальные проблемы – суть проблемы одного порядка и одной природы, вытекающие из современной стадии развития человечества.

Когда же человек достиг этой стадии? Когда его деятельность и его коммуникации приобрели планетарные и глобальные масштабы, когда он стал, по словам Вернадского «геологической силой», когда человечество из потенциальной реальности стало реальностью актуальной. Произошло это как раз во второй половине 1960-х гг. с появлением космических и компьютерных технологий, со становлением мировой экономики не только как финансовой, но и как производственной реальности.

В современных условиях возникает проблема не только социальной, но и биологической адаптации человека к последствиям научно-технической революции. Человек в истории приспосабливался к природе, преобразовывая её с помощью техники. Теперь он вынужден как существо биологическое приспосабливаться и к технике, и задача эта не из лёгких. Природа же, с которой он имеет дело, оказывается в свою очередь результатом его производственной деятельности, что особенно наглядно проявляется в глобальных проблемах, например, различного рода экологически кризисных состояниях (загрязнённый воздух и пр.). И.Т. Фролов формулирует ещё один парадоксально звучащий тезис: «биологическая природа человека во многих случаях выступает уже, по существу, как “вторая природа”»². Ведь традиционно в философии принято определять культуру, искусственное как «вторую природу» в противовес натуре, естественному. Но когда человек начинает всё больше вмешиваться с помощью науки в свою биологию (от пересадки органов до генетической инженерии и клонирования), такая новая постановка вопроса представляется перспективной и плодотворной.

Комплексный подход И.Т. Фролова вопросам глобалистики позволил ему совместить не только субъект и объект, уникальное и универсальное, но также природное и социальное. Техногенные угрозы выживанию человека как вида свидетельствуют о том, что человек не может справиться с вызванными им к жизни силами. Решающую роль для человечества играет не физиологическая адаптационная активность, а способ материального и духовного производства, форма социальной деятельности людей, тип организации общества. Глобальные проблемы возникают там и тогда, где и когда человечество как целое не в состоянии совладать со своими же возможностями, приобретшими уже всеобщий характер.

Сумев справиться с самим собой, преодолев социальное отчуждение, построив справедливое общество, человек сумеет гармонизировать и свои отношения с природой, будет осознанно управлять процессом взаимной адаптации человека и очеловечиваемой природы. Поэтому в комплексном подходе в органическом единстве находятся научный и социальный аспекты решения глобальных проблем. Путь решения общих для всего человечества глобальных проблем – путь к завершению становления человечества как реального единства человечества.

***

На основе проделанной исследовательской работы к началу 1980-х гг. И.Т. Фролов сформулировал в ряде статей и в книге философию глобальных проблем. В 1981 г. вышла фундаментальная монография И.Т. Фролова и В.В. Загладина, посвящённая глобальным проблемам: «Глобальные проблемы современности: научный и социальный аспекты». Она стала «первым монографическим исследованием в отечественной глобалистике»³. Книга И.Т. Фролова и В.В. Загладина имела широчайший отклик, огромное количество рецензий. Высказанные в ней идеи были подхвачены и к концу 1980-х гг. параграфы о глобальных проблемах вошли в школьные и вузовские учебники. Но по мере распространения теории произошла и вульгаризация её восприятия. Глобальные проблемы были восприняты не в системе, а как перечень, при этом главной глобальной проблемой была зафиксирована проблема войны и мира. В лучшем случае, была усвоена трёхчастная типология глобальных проблем, но без понимания её как остова взаимосвязанной и развивающейся целостности.

В чём суть аутентичной философии глобальных проблем, как она была сформулирована И.Т. Фроловым в книге «Глобальные проблемы современности: научный и социальный аспекты» и ряде статей? Скажем сразу, что концепция глобальных проблем И.Т. Фролова может считаться применением комплексной диалектической методологии к построению одной из наук. В данном случае, то обстоятельство, что глобалистика – наука новая, существенно облегчало дело. Но и примеров подобных попыток было не так много: К. Маркс применительно к политэкономии, Б.М. Кедров в отношении химии, Э.В. Ильенков – к истории философии. Советская литература по диамату 1960-х гг. пронизана призывами применить в научной практике логику «Капитала», логику с большой буквы. Советская литература по истмату 1970-х гг. пронизана поисками «клеточки» начала построения социальной теории по законам диалектики. Как известно, потерпели неудачу и те, кого призывали к диалектике, и те, кто призывал. Никто не отдал себе отчёта, что философская концепция глобальных проблем И.Т. Фролова есть построение глобалистики по принципам диалектической логики.

И.Т. Фролов постоянно подчёркивал, что центром системы глобальных проблем является проблема человека и его будущего. Мысль И.Т. Фролова не проста, и не была воспринята. Между тем, им найден такой исходный пункт и основание целостности, который сам в себе раздвоен и потому находится в состоянии вечного обновления и самовозобновления. Человек и его будущее – одновременно настоящий человек и человек как цель, человек, взятый в устремлении к своему будущему состоянию. Он раздвоен в себе, и потому не только постоянно подвижен, но и является источником любых возможностей.

Вспомним, что многократно писалось о товаре как единстве стоимости и потребительной стоимости, о «клеточке» как о всёрнутой социальной целостности. В данном случае все требования к исходному диалектическому пункту соблюдены. Имея себя предметом, человек преобразовывает всякую реальность, создаёт «вторую природу», удваивает природу и сам становится универсален настолько, насколько универсальна природа. Природа, преобразованная человеком, уже не выступает как «внешняя». Природа и действующий в ней человек вместе составляют сложный комплекс взаимодействий.

На этом основании И.Т. Фроловым строится внутренне подвижная теоретическая модель глобального существования человека. Человек (то же самое – человечество) берётся как центр и сочетание тех отношений, в которые он вступает: «человек – человек», «человек – общество» и «человек – природа». Каждый тип отношений в свою очередь динамичен, поскольку содержит в себе противоречие.

В подсистеме «человек – человек» работает противоречие между проблемой войны и мира, безопасности и проблемой преодоления отсталости и обеспечения экономического роста. Напряжённость диалектического противоречия между ними заключается в том, что гонка вооружений, милитаризм поглощают ресурсы, необходимые для преодоления отсталости и обеспечения экономического роста.

В подсистеме «человек – общество» работает противоречие между проблемами научно-технического прогресса, образования, культуры и проблемами народонаселения и здравоохранения. Речь идёт о типичной в современном мире ситуации, при которой достижения научно-технического прогресса оборачиваются угрозами для жизни и здоровья людей, а развитие образования и культуры весьма неоднозначно связано с демографическими проблемами.

В подсистеме «человек – природа» работает противоречие между проблемами ресурсов, энергетики, продовольствия и проблемами сохранения окружающей среды. Противоречивая связь между этими блоками очевидна. Человечество ускоренными темпами потребляет природные ресурсы, чтобы обеспечить возрастающие потребности своего существования. Но сам этот подрывает возможность дальнейшего удовлетворения потребностей человечества, поскольку в ходе него истощаются ресурсы природы и загрязняется окружающая среда.

Вот каковы диалектические основания классификации глобальных проблем по И.Т. Фролову: 1) интерсоциальные, 2) антропосоциальные и 3) природосоциальные. Распределение глобальных проблем идёт по этим подсистемам. В каждой из сторон этого комплекса возникают проблемы, которые приобретают статус глобальных (энергетика, продовольствие, народонаселение, здоровье, научно-технический прогресс, освоение мирового океана и космического пространства, терроризм и др.).

Вместе с тем, глобальные проблемы могут взаимодействовать между собой не только через очерченную выше систему, но и напрямую, по типу цепных реакций. Например, обострение проблемы войны и мира в развивающихся странах тянет за собой весь комплекс прочих глобальных проблем: голода, опасных болезней, неграмотности, чудовищной бедности, варварского обращения с природой.

Философия глобальных проблем И.Т. Фролова – это теоретическая система, в которой предпринята попытка увязать в целое различные измерения человеческой деятельности, не нивелируя сами эти различия, но, напротив, с учётом их сложного взаимодействия. В этом состоит применение комплексного подхода к глобалистике. Системный подход при этом построении играет вспомогательную роль, поскольку все обрисованные нами совокупности взаимодействий могут браться как системы и подсистемы. В философии глобальных проблем И.Т. Фролов реализованы те методологические принципы диалектической логики, о которых шла речь в начале статьи.

***

И.Т. Фролов мыслил универсально и диалектически. Применительно к глобальным проблемам он выделил не только научный, социальный, но и политический аспекты. С его подачи М.С. Горбачёвым был сформулирован принцип приоритета общечеловеческих ценностей. Сам принцип был провозглашён гораздо ранее, в Манифесте Рассела – Эйнштейна. Но в период перестройки он стал рассматриваться у нас как ведущий принцип внутренней и внешней политики.

С одной стороны, насущный характер этого принципа очевиден. Человечество стоит один на один пред таким количеством угроз земного и космического происхождения, что гибель его наступит гораздо ранее положенного срок, если люди не научатся сотрудничать и понимать друг друга, если не перестанут навязывать свои особенности всем прочим в качестве непреложных норм.

С другой стороны, крах перестройки подорвал кредит идей нового мышления, и принцип приоритета общечеловеческих ценностей стал третироваться как фальшивый, как инструмент глобального вмешательства и присвоения чужих природных ресурсов.

В конце 1990-х гг. на первый план в дискурсе глобалистики вышла тема глобализации. Нет ни возможности, ни необходимости подробно останавливаться на всём многообразии трактовок проблем глобализации⁴. Нас интересует здесь соотношение философии глобальных проблем и теории глобализации.

Для марксистов глобализация никогда не была загадкой и не стала новостью. Под наименованием интернационализации она всегда входила в их теоретический арсенал. Собственно, само движение по ступеням общественно-экономических формаций есть путь усиления взаимосвязанности производственной, экономической, общественной и культурной жизни человечества. Можно называть этот путь глобализацией, принципиально это ничего не меняет.

Теоретический ажиотаж вокруг проблемы глобализации, пришедшийся на рубеж веков, был связан с тем, что в ней попытались усмотреть явление принципиально нового порядка, прежде всего связанное с политическими изменениями в мире, с распадом СССР и мировой системы социализма. Глобализацию стали интерпретировать как процесс идеологический: подавляющую победу западных ценностей, и как процесс политический: глобальное доминирование США и Запада, а через них – ТНК и международных финансово-экономических структур. Хрестоматийным стало начинать рассмотрение неолиберального глобализма с тезиса Ф. Фукуямы о «конце истории». Место истории как пути должен заступить рай здравого смысла и экономической целесообразности. Современные неолибералы навязывают «новый плавильный котёл», который позволит обеспечить повсеместную нивелировку вкусов и предпочтений по образцу американской массовой культуры. В этом отличие неолибералов от классического либерализма, потому они и считают глобализацию исключительно современным явлением, игнорируя те процессы, начавшиеся по крайней мере с XVI века, а то и с Осевого времени, без которых глобализация не может быть понята.

Неолибералы наносят сильный удар по важнейшему принципу либерализма, который они на словах не только не отрицают, но и всячески превозносят – по принципу индивидуальности. К. Омаэ, например, приветствует «калифорнизацию» вкусов и предпочтений, в результате которой происходит формирование «глобальных потребителей», «которые во многих отношениях более похожи друг на друга, чем на своих соседей, не ориентирующихся на глобальные ценности, и даже более, чем на своих родителей и дедов»⁵. Суть различия классического либерализма и неолиберализма: в сведении «человека вообще» к хомо экономикус, либо же к тотальному потребителю. Следствием, не характерным для классического либерализма, но закономерным для неолиберализма оказывается агрессивность, беззастенчивое применение экономической и военной силы в отношении всех тех, кто «не желает жить по другому». Дж. Сорос, например, предлагает «вмешиваться в дела национальных государств для защиты прав их народов»⁶.

Такой взгляд на глобализацию приводит к её фетишизации, превращает её в некую ценность, не подлежащую отрицанию. Но поскольку подобное отрицание – не редкость, обнаруживается, что «естественные экономические законы» не могут ни на шаг продвинуться вперёд в своём действии без внеэкономического давления. Идеологический догматизм всегда сопряжён с политикой силы. Поэтому сразу же после рассуждений о естественности и неизбежности глобализации у неолибералов можно встретить апологию американской мощи. Дж. Сорос прямо пишет о том, что глобальный гегемонизм США есть гарант успешного продвижения глобализации. И здесь можно с ним согласиться. Вот только как быть тогда с естественностью глобализации? Высказывания Сороса насчёт того, что можно свободно взламывать национально-государственный суверенитет, исходя из тех или иных глобализационных соображений, несовместимо с принципами классического либерализма.

Происходит явное смешение объективных тенденций и субъективных интересов. В результате глубокий аналитик может балансировать на грани между двумя реальностями: существующей в действительности и воображаемой идеологической, поминутно оказываясь то так, то там. Такими средствами обеспечивается непротиворечивость дискурса.

Неолиберальных идеологов отличает полное отсутствие какого-либо чувства вины или ответственности перед жертвами процесса неолиберальной глобализации⁷. Ведь они заняты удовлетворением человеческих потребностей, правда, таких, которые сами же формируют. Они исходят из представления об индивиде, рациональность которого измеряется масштабами потребительских желаний и стремления продвинуться в конкурентной борьбе, и не сомневаются, что любой другой способ жизни является нерациональным и отсталым. Если же оказывается, что их деятельность наносит ущерб окружающей среде или национальным культурам, то они возлагают всю ответственность за это на национальные правительства и местные общественные организации. «Все глобализующие элиты снимают с себя обвинения в том, что они могли бы быть поставщиками такого культурного багажа, который иностранные культуры не хотели бы иметь у себя»⁸.

Известный японский специалист в области стратегического менеджмента Кэнъити Омаэ утверждает, что на место государственного суверенитета должен стать суверенитет потребителя. Государства, якобы, мешают транснациональным корпорациям удовлетворять потребителей, у которых сформирована глобальная система предпочтений. Омаэ считает необходимым разрушение архаических национальных чувств, то есть социокультурных уз, которые мешают «подсесть» на потребление всё новых и новых товаров производимых ТНК, а государство, с его поддержкой национальной культуры как раз является гарантом поддержания национальной культурной среды. Однако, глобальных потребителей в мире не так много.

Вот этот разрыв между навязыванием потребительского стандарта и стремление сохранить национально-культурную идентичность и был осмыслен С. Хантингтоном. Популярность его идей стала расплатой за нежелание идеологов неолиберализма признавать противоречия глобализации. Он зафиксировал отторжение либерально-рыночной глобализации иными культурами в виде социокультурных разломов. Но традиционализм Хантингтона сумел обрести опору только в неорасизме. Ему пришлось провозгласить изначальность и неустранимость национально-культурных различий, натурализировать их. «Столкновение цивилизаций» неизбежно: «Цивилизация представляет собой человеческий род в его высшей форме, а столкновение цивилизаций выступает в качестве межродового конфликта глобального масштаба»⁹. В книге «Кто мы?» Хантингтон прямо заявил о неприемлемости космополитической глобализации и мультикультурализма и о необходимости укрепления англо-протестанской религии и национализма как основ американской идентичности. Может ли слабеющий американский протестантизм выполнить интегративную функцию в реально мультикультурной Америке, да ещё так, чтобы укрепилась национальная идентичность – остаётся неясным. Хантингтон сам признавал, что национальная идентичность пробуждается благодаря «образу врага», и потому ему понадобились мексиканцы. Сегодня в эти же идеологические игры пытается играть Д. Трамп.

Теоретики, которые размахивали флагом глобализации как на Западе, так и у нас, зашли в идеологический тупик. Говорить о глобализации в наши дни глобального и разнородного противостояния – неоправданно. А отказаться от неё – идеологически неприемлемо. И.Т. Фролов справедливо полагал, что страны, называвшие себя социалистическими, а на деле реализовавшие командно-административную систему, так же не имели монопольного права отождествлять себя с социализмом, как и капиталистические страны, провозглашающие идеалы демократии, далеки и сегодня от реальной демократии.

Пришло время вернуться к более фундаментальному пониманию глобализации, связанному с глобальными проблемами. Глобальные проблемы возникают в ходе глобализации как социально-производственного всемирного тренда на той стадии развития, когда производственно-экономическая деятельность человечества вышла на планетарный уровень, а степень социальной интегрированности человечества находится в состоянии отчуждения. Любая из глобальных проблем: продовольствие, энергетика, Космос, Мировой океан, ядерное разоружение носит комплексный характер. Это площадка для глобального сотрудничества всех стран и народов, всей совокупности наук. Чем дольше человечество будет затягивать решение глобальных проблем, тем более острые формы они будут принимать, и потому тем труднее будет прийти к соглашению.

Сегодня для многих очевидно, что основным препятствием для делового подхода к решению глобальных проблем стало стремление отдельных стран, блоков и международных структур любой ценой сохранить свои доминирующие позиции. Политическая глобализация становится поперёк общественно-производственной. Вместо налаживания сотрудничества по проблемам, которые может решить человечество только сообща, происходит усиление конфронтации по проблемам второстепенного характера.

В этой точке выбора путей развития раскрывается сложная диалектика классового и общечеловеческого. Принцип приоритета общечеловеческих интересов ради выживания человечества требует усиления борьбы с гегемонистскими притязаниями мирового империализма. Но сама эта борьба в решающей стадии может спровоцировать глобальную элиту на самоубийственные для человечества решения. Вот почему в наше время возрастает роль общественных демократических движений, борющихся за мир и выживание человечества. Массовые действия людей должны перейти через стадию «цветных революций», когда они обслуживают лишь интересы глобального капитала. Сегодня только сила глобальной солидарности трудящихся, всех людей доброй воли может предохранить человечество от катастрофы.

В наше время обостряется не просто противоречие между человеком и природой, а между планетарными масштабами человеческой деятельности и способностью человечества разумно управлять этой деятельностью. И.Т. Фролов считал, что человечество не справится с развитыми им высокотехнологичными производительными силами, если не придёт к новой гуманистической цивилизации. Речь не шла о каких-то государственных, системно-политических формах её осуществления. Предпосылки цивилизации будущего прорастают повсеместно в высших достижениях труда и культуры всех народов и представляют глобальный процесс развития мирового сообщества.

Современность И.Т. Фролов обозначал как переходный период, в котором возможно сосуществование самых различных социальных форм. Революционные сдвиги в технологическом базисе общества открывают небывалые возможности для развития человека и обнаруживают историческую ограниченность традиционных индустриальных форм и социализма, и капитализма. В ходе научно-технической революции вызревают глобальные черты гуманизированного типа общественного производства. Речь идёт о таких факторах, как приоритет демократии, органическое включение науки в производство, экологически чистые технологии, информатизация производственной и общественной деятельности, возникновение новой культуры труда и структуры потребностей, интернационализация экономической жизни, становление всемирного хозяйства и широкое культурное общение народов.

1Frolov I.T. Zvláštnosti vědeckotechnické revoluce ve “věku biologie” a problémy člověka // Filosofický časopis. Praha, 1971. № 1. S. 94-97.

2 Фролов И.Т. Перспективы человека // Вопросы философии. 1975. № 6. С. 85.

3 Костин А.И. Глобальные проблемы современности и идеологическая борьба. М., 1989. С. 5.

4 Гранин Ю.Д. Глобализация, нации и национализм. История и современность. М.: Медиаиндустрия. 2013. 282 с.

5 Глобализация: контуры XXI века. М., 2004. Ч. 1. С. 213-214.

6 Джордж Сорос о глобализации. М., 2005.

7 Коллонтай В.М. Эволюция западных концепций глобализации // Мировая экономика и международные отношения. 2002. № 1.

8 Многоликая глобализация. М., 2004. С. 375.

9 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка // Новая постиндустриальная волна на Западе. М., 1999. С. 539.